Кровь за кровь

– Её здесь нет, штандартенфюрер Баш, – объявил второй солдат из уборной, завершив осмотр.

Баш, казалось, не был удивлён или раздосадован новостями. Он выудил из кармана девственно-белый платок и кашлянул в него. Одиночно, сухо.

– Нет, – сказал он, когда прочистил горло. – И не могло быть. Вы сами видели, как в зале она выскочила из окна. Девчонка подготовилась.

Нос Картошкой вернулся в комнату, составляя список увиденного.

– Одежда, телефон, кисти для макияжа… не похоже, чтобы она оставила что-нибудь полезное.

– Ах да, – Баш обернулся. В свете телевизора мелькнула эмблема Адамовой головы[1] на фуражке военного: треснутый череп, перекрещенные кости, хитрая ухмылка. В глазах под козырьком была схожая смесь смерти и торжества, когда мужчина обратил их на Феликса. – Я бы не был так в этом уверен.

Глава 3

Если соблюдены все условия – в ясный прохладный день, на равнинной, не заросшей деревьями местности, – звук обычного пистолетного выстрела может разнестись на несколько километров. Звуковая волна от выпущенной Яэль пули разлетелась намного дальше. За долю секунды прорываясь сквозь кабели и радиоволны из Токио в Германию/Лондон/Рим/Каир/повсюду, где имелся включенный телевизор.

Мир услышал его. Люди всех национальностей, цветов и религий… арийские матери и отцы с выводками блондинистых детишек, лысеющий кальянщик в Каире, прыщавый подросток в Риме. Многие смотрели на экран – распахнутые рты, ошеломлённые глаза – и пытались осознать, что произошло. Другие понимали. Это был сигнал, которого все ждали.

Одна из них, кудрявая полька по имени Хенрика, даже улыбнулась телевизору, прошептав: «Моя девочка», – а потом встала и приступила к работе.

Многие годы подвал пивной Хенрики был нервным центром Сопротивления: передача сообщений между ячейками, оценка готовности каждой территории, обеспечение приюта для агентов и безопасного места для генерала Эрвина Райнигера и других мятежных офицеров из национал-социалистов для обсуждения военных операций.

Между старыми энциклопедиями с потрескавшимися корешками стояла пара радиоприёмников, ожидающих сообщений со всех концов гибнущего Рейха. Каждый приёмник был оборудован «Энигмой», призванной защищать радиочастоту разговоров Сопротивления от посторонних ушей путем шифрования исходящих сообщений и расшифровки ответов. Годами эти аппараты стояли в безмолвии. Теперь с них смели пыль, подключили и настроили. Четыре агента Сопротивления сидели рядом с приёмниками, их напряжение было физически ощутимо. Бригитта, единственная женщина в комнате, кроме Хенрики, выложила рядом с блокнотом не один, а целых два остро отточенных карандаша, приготовившись расшифровывать сообщения. Был и третий, воткнутый в пучок её медовых волос. Йохан уже успел надеть наушники. Райнхард и Каспер рассматривали карту подконтрольного Оси мира, делая ставки, какая территория освободится первой.

Выбор был огромным. Континенты были усеяны закодированными кнопками оперативников и полков Вермахта, границы власти Третьего рейха были отмечены ярко-красным. Цвет поглотил Европу, пробрался в Азию, запятнал пески Северной Африки.

У Сопротивления было двадцать четыре часа, чтобы это изменить.

Путч – полномасштабная военизированная оккупация Германии, включая аресты высших должностных лиц Рейха и установление нового руководства – должен был пройти быстро. Старое правительство национал-социалистов падёт, а его место займут люди Райнигера всего за одни сутки. В ином случае ведущие умы Национал-социалистической парии – Геринг, Гиммлер, Борман, Геббельс – оправятся от шока после убийства Гитлера, провозгласят нового фюрера и разрушат попытку Райнигера установить военное положение.

Путч не будет означать победу. Но он начнёт войну. Войну, какой мир не знал раньше, – сражения без границ, солдаты без униформ. Войну, которая разрушит кости Рейха изнутри подобно раковой опухоли.

Хенрика смотрела на красную область карты, охваченная водоворотом мыслей о том, что вероятно/возможно/определённо случится, когда…

– Что происходит? – девичий голос прозвучал бы повелительно, не будь он заглушён парой сантиметров крепкой стали. – Кто-то стрелял?

Хенрика посмотрела на дверь. Когда-то она вела в кладовку, где были составлены шкафы с картотекой, метла, лампа с цепочкой и жила пара-тройка пауков. Теперь – с помощью недавно установленной укреплённой двери – в ней ютилась настоящая Адель Вольф (и, возможно, всё та же пара-тройка пауков).