Кровь за кровь

Она посмотрела на Николая. Румяный после улицы, он был в тонких прямоугольных очках, кардинально изменивших его внешность и придавших особую выразительность зеленым глазам. Роман начал отращивать глупую скандинавскую бородку без усов, которая тоже обещала преобразить его до неузнаваемости. Алена, вооружившись ножницами, сильно искромсала свои волосы, поставив их торчком, а потом еще и совершенно обесцветила перекисью, превратившись в кареглазую Белоснежку. Она сделала это совсем недавно, но Николай словно бы не заметил. Взирал на Алену как обычно, тускло и невыразительно. Не то что в прежние времена.

— Знаю, — коротко сказал он и собрался уйти.

— Ты даже не спросил, что я готовлю, — обиделась она.

— Что ты готовишь? — спросил он.

— Торт. Со смородиновым вареньем. Другого не нашлось.

— Смородиновое сойдет, — решил Николай и снова приготовился удалиться.

— Это все? — выкрикнула Алена звонко.

Он повернулся к ней лицом.

— Что еще?

— У меня прическа другая. — Она дернула себя за встопорщенные волосы. — Разве не видишь?

— Теперь вижу, — произнес Николай, бесстрастно глядя ей в глаза.

Алена решила, что пора переходить в наступление. Она знала только один способ подчинения мужчин своей воле — очаровывать их, соблазнять и заманивать.

— Я похожа на натуральную блондинку? — спросила она.

— Нет, — пробормотал он. — Не знаю.

Она заметила его смущение и усилила напор.

— Я часто слышала, как мужчины обсуждают блондинок: натуральные или ненатуральные? Почему-то это для них имеет большое, если не первоочередное значение. Не знаешь почему?

— Дурацкий вопрос. Отстань!

Он все-таки сбежал.

— Глупые вы, мужчины! — весело крикнула Алена ему вслед. — Как будто блондинка не может быть полностью крашеная.

Николай что-то уронил и выругался. Судя по его реакции, она все же сумела его смутить. Этого бы никогда не произошло, если бы она была ему безразлична, как он хотел показать.

Улыбаясь своим мыслям, Алена покончила с коржами, намазала их вареньем, посыпала сверху арахисовой крошкой и сунула в разогретую духовку.

— Засеки, пожалуйста, двадцать пять минут, Коля, — попросила она, входя в комнату, где он сидел за столом над газетой с разобранным пистолетом.

— Можешь сама засечь, — сказал он, притворяясь очень занятым.

— Тогда дай телефон. Духовка старая, без таймера.

Николай протянул ей мобильник, явно бывший в употреблении. Заметив недовольную мину Алены, он пожал плечами:

— Какой есть. Некоторое время придется экономить. Золото сразу продавать нельзя.

— А если частями? — предложила она. — Распилить брусок на маленькие кусочки и предлагать в таком виде, понемножку?

— Правильно мыслишь, — одобрил Николай.

Польщенная, Алена внесла еще одно предложение:

— Если продавать буду я, то вызову меньше подозрений. Пройдусь по ломбардам, ювелирным салонам…

— Нет! — Это прозвучало слишком резко, и почувствовавший это Николай поспешил смягчить отказ. — Все скупщики и ювелиры повязаны. Не только между собой, но и с криминалом. Они работают под одной крышей. Моментально стукнут бандитам.

— Тогда как быть? — спросила Алена, осматривая комнату с тем же выражением лица, что и бэушный телефон.

Обстановка была не то чтобы убогой, но затрапезной. Двуспальная кровать, шкаф, раскладное кресло, стул и шторы — все это носило следы частого и небрежного употребления. Алена брезговала пользоваться вещами в чужой квартире, брезговала садиться на унитаз и забираться в ванну, ей приходилось всякий раз перебарывать себя, чтобы воспользоваться чашкой или полотенцем. Застиранное постельное белье сводило ее с ума, а прикосновение к сливу в раковине на кухне вызывало приступы тошноты. Никакие перчатки не помогали. Никакие моющие средства.

Алена была домашней девушкой, в меру избалованной и изнеженной. Бытовые неудобства выбивали ее из колеи. Ей страстно хотелось поскорее разбогатеть и сменить обстановку.

— Как быть? — переспросил Николай, вставляя пружину в корпус пистолета. — Терпеть. Ждать. Не высовываться. Кстати, не знаешь, где Ромка?

— Совсем не кстати, — сердито сказала Алена. — Шляется со своей цыганкой Азой.

— Цыганкой?

— Я так называю его чернявую пассию.

— Какую из них?

— Обеих, — отрезала она уже по пути в кухню.

— Больше минуты никому не звони, — крикнул Николай вслед. — И не забывай о конспирации.

— Не забуду, — пробормотала Алена себе под нос.

Она включила телефон и увидела несколько пропущенных звонков от матери. Разговаривать с ней сейчас не хотелось. Ее уже наверняка известили о случившемся и из банка, и из полиции. Начнутся причитания, увещевания, уговоры быть хорошей девочкой. Алена не хотела быть хорошей девочкой. Да она уже и не была ею. Мосты были сожжены. Прежний берег она покинула, а к новому еще не пристала. И болтаться где-то на середине было просто невыносимо.