Кровь Земли

Как и каждый раз, когда Дэви делила с ней тело, Эйслин чувствовала себя больше зрителем. Дракон вообще не использовал ее магию. Дэви убивала без усилий, с первобытной силой, достаточно мощной, чтобы прорваться сквозь защиту старейшин. Эйслин задумалась, насколько в действительности были сильны драконы. Если Дэви демонстрировала подобную мощь в одиночестве, то с Нидхеггом они могли бы напасть на целую армию и выйти при этом победителями.

Рун и Белла присоединились к схватке. Как только Фион нейтрализовал щит, одно из животных наносило смертельный удар. Менее чем через пятнадцать минут половина лемарианцев была мертва. Остальные окутали себя магией и исчезли из комнаты, что не удивило Эйслин. Она никогда не видела, чтобы они выстояли до конца битвы, героически принимая смерть. Эйслин поморщилась. Зато старейшины быстро принимали решения, отправляя людей на рискованные миссии. Неважно, что все это было притворством. Часть ее хотела выбежать из комнаты и догнать сбежавших трусов, но она была привязана к дракону.

Токхот бросился к деревянной клетке, в которой сидели малыши. Рывком распахнув ее, темный схватил дракона, а второго бросил Перрикасу.

— Хочешь поиграть, мама дракон? Давай повеселимся по-настоящему, — он вывернул переднюю лапу малыша.

Эйслин услышала, как хрустнула кость. Детеныш взревел от боли, наклонил голову и укусил темного бога за руку. Эйслин проглотила тошнотворный ужас. Конечно, только капля или две крови не повредят…

— Нет! — завопила Дэви. — Нееееееет, — она ринулась вперед, не обращая внимания на тело Эйслин. Когда она врезалась в твердые предметы, то на Эйслин появлялись раны. Комната перед ее глазами закружилась, все явно выходило из-под контроля. Дракон вернулся в свою форму, а Эйслин теперь была заперта внутри. Дэви полоснула когтями по шее Токхота. Темный рухнул на пол. Она забрала у него своего детеныша и прижала к себе, напевая. Малыш потянулся к ней, но Эйслин чувствовала, как его жизненная энергия иссякает. Двушку наполнила печаль. Молодой дракон лишь слегка прокусил кожу темного, а значит, не получил достаточное количество крови, чтобы умереть. В голове Эйслин прозвучали слова Фиона:

«Смертельный яд».

Она знала, что обманывает себя. Если бы Эйслин была в своем теле, то заплакала бы.

Токхот пошевелился. Дэви пнула его мощной задней ногой, затем повернулась и вонзила когти в его грудь.

«Ты убила его?» — спросила Эйслин.

«Скорее всего, нет. Но он на некоторое время выйдет из строя».

«Ты тоже прикасалась к его крови. Почему это не убило тебя?»

«Если коротко, много лет назад я напала на с Маджестрон Залию. Тогда я сильно заболела, но Нидхегг вылечил меня, после этого у меня выработался иммунитет к их яду».

Эйслин с облегчением выдохнула, из драконьей пасти вырвалось облачко пара.

«Думаю, мы должны убить Токхота, если сможем, — настаивала она, — пока у нас есть такая возможность».

Она чувствовала внутреннюю борьбу дракона. Дэви не хотела тратить время. Она сосредоточилась на детеныше, умирающем на ее руках. Дракон наклонился к распростертому телу Токхота, открыл пасть рядом с его ртом — осторожно, чтобы не прикоснуться к его губам — и выдохнул огонь ему в горло. Бог закричал, его чуть не вырвало. Дэви проворно отошла в сторону.

«Ты получила часть желаемого, — обратилась она к Эйслин. — Он будет гореть изнутри, но, скорее всего, это не приведет к смерти».

«Спасибо. Страдания звучат не так хорошо, как смерть, но я рада и этому».

«Приготовься. Сейчас я отделюсь от тебя, чтобы отнести детеныша к Нидхеггу. Если кто и может спасти мою дочь, так это он».

«А как насчет второго детеныша?»

«Сделай все, что в твоих силах», — мысленный голос Дэви был удивительно нежным, как и ее выход из тела Эйслин.

Фион пересек комнату и встал перед Перрикасом.

— Ты убил моего ребенка. Я прошу отдать мне взамен того, что у тебя в руках.

— Ты, конечно, можешь просить, кельт. Но я еще не сдался. Может, он совершит ту же ошибку, что и его сестра.

— Нет, не совершу, — дракон дерзко дернулся.

Эйслин шагнула в сторону Фиона. Она встретилась взглядом с зелеными глазами Перрикаса, радуясь, что он не активизировал сексуальные чары.

— Ты остался один, — она обеими руками обвела комнату. — Ты рискнул и проиграл. Отдай нам детеныша.

— Никогда.