Кровь Земли

Рун и Белла напали на темного бога со спины. Пока он пытался удержаться на ногах, Эйслин вонзила нож в руку, удерживающего дракона. Как она и надеялась, пальцы Перрикаса разжались. Дракон взвыл и прыгнул на Эйслин. Его когти опасно вцепились в ее одежду. Она обхватила малыша руками.

— Теперь ты в безопасности. Тихо. В безопасности. Просто держись за мою одежду на случай, если мне понадобятся руки для борьбы.

Воздух замерцал. Вокруг Эйслин заструилась сила. Кельты хлынули через порталы в полном боевом облачении, готовые к сражению.

— Оу, вы немного опоздали, но добро пожаловать, — ухмыльнулся Фион.

Тело Перрикаса задрожало.

— Эй. Не так быстро, старик, — закричал кельт и схватил темного бога за руку. К ним ринулся еще один кельт, чтобы помочь. Магия зашипела, когда они начали плести заклинание, заставляющее Перрикаса оставаться на месте.

Тело Токхота издало булькающий свистящий звук и вспыхнуло пламенем.

Эйслин посмотрела на темного.

— Умри, ублюдок, — пробормотала она, радуясь, что с ним, наконец, хоть что-то произошло.

Токхот так долго лежал и стонал, что она начала сомневаться, не солгала ли ей Дэви. Может, зачатки драконьего огня просачивались не сразу. Эйслин отступила на шаг и сильно пнула Токхота в пах сквозь пламя. Она почувствовала такое удовлетворение, что снова пнула его.

— Пни еще раз, — закричал дракон в ее руках.

Эйслин зловеще улыбнулась и прижала зеленого дракона к груди.

— Можешь идти, МакКумхаил, — сказал кто-то. — У нас все под контролем.

— Здесь до сих пор ошивается кучка лемарианцев, за которыми ты, возможно, захочешь поохотиться, — заметила Эйслин.

— С удовольствием, — Кельт с веселыми голубыми глазами и черными косами выглядел очарованным этой перспективой. — Они не приносят ничего, кроме неприятностей.

Фион подошел к Эйслин. Белла подлетела к ним и села на его плечо. Следом подбежал Рун, вся его морда была перепачкана лемарианской кровью. Эйслин наклонилась, чтобы погладить волка.

— Ты ведь не кусал Токхота, верно?

— Нет, особенно после того, что случилось с малышом. К тому же я помнил предупреждение Фиона об отравленной крови.

— Я тоже это знала, — каркнула Белла.

Эйслин посмотрела на Фиона.

— Почему только у двух темных богов ядовитая кровь? Ты знаешь?

Он кивнул.

— Кровь Токхота не всегда была ядовита, но очень давно он бросил вызов Перрикасу, из-за чего Маджестрон Залия проклял его.

Эйслин закатила глаза.

— Полагаю, между ними велась внутренняя борьба. Разделение власти, вероятно, не является чем-то естественным для любого из темных. Маджестрон Залия вроде как их фактическая королева, верно?

Фион кивнул.

— Все это не очень приятно, но не мешало бы тебе кое-что напомнить, — он замялся. — Если бы Токхот трахнул тебя так, как хотел, то это закончилось бы твоей смертью.

— Хм, — Эйслин прижала дракона к себе. Он выдохнул пар на ее руки, согревая их. — Это настоящее проклятие. Бьюсь об заклад, ему трудно найти себе пару.

— Такова была задумка, — Фион одарил ее мрачной улыбкой. — Что толку от проклятия, если оно не разрушает ничего особенного?

— Теперь я свободен. Отведите меня к матери и отцу, — маленький дракон замешкался, а затем добавил: — Пожалуйста…

Фион нахмурил брови.

— Наверное, он все же вынес урок из этой истории.

— Мы разберемся с этим позже. Я хочу убраться отсюда, прихватив Руна и этого безымянного малыша.

— Мы следуем прямо за тобой, — улыбка Фиона была полна нежности и надежды.

Ее сердце наполнилось любовью и благодарностью. На глаза навернулись слезы.

— Спасибо за то, что остался со мной. Я знаю, что иногда резка и со мной не совсем просто…

— Тише, leannán. Тебе не нужно извиняться за то, кто ты есть. Я люблю тебя.

Радость ярко вспыхнула в Эйслин. Она зародилась в животе и распространилась до кончиков пальцев рук и ног. Девушка призвала магию, представила себе Дэви с Нидхеггом и попросила перенести ее к ним.

Глава 30

Два дракона сидели нос к носу на широкой неухоженной лужайке перед замком Трим. Дождь прекратился, но в сером небе до сих пор висели тяжелые тучи. Дэви и Нидхегг пели что-то на гэльском, глядя на маленькое тельце, растянувшееся между их передними лапами. Счастье Эйслин улетучилось. Детеныш, должно быть, умер. Она поспешила к драконам, неся в руках малыша, следом за ней семенил Рун.

— Дэви. У меня тут кое-кто есть. Он скучал по тебе.

Дракон покачал головой. На землю полетели слезы, которые при падении превращались в драгоценные камни. Оба дракона были окружены небольшим состоянием из рубинов, изумрудов и бриллиантов.

— Не беспокойте меня. Я в трауре.

Нидхегг поднял свои зеленые глаза и глубоко вздохнул.

— Один еще жив. Я не смел даже надеяться. Любимая, Эйслин спасла нашего детеныша.

Дэви изогнула свою длинную шею так, чтобы посмотреть на Эйслин. Бездонные темные глаза, так похожие на глаза лемарианцев, что всегда заставляло Эйслин волноваться, уставились на зеленого дракона в ее руках. Она почувствовала, как магия дракона, поначалу робкая, окутала детеныша.

— Со мной действительно все хорошо, — зеленый дракон оттолкнулся от груди Эйслин и сел на корточки, балансируя на ее руках.