Кровь, золото и помидоры (СИ)

— Да, только я выбрал для вас золото, — хмыкнул я, — или вы против?

Раздавшиеся возгласы тут же заверили меня, что золото — это идеальный выбор в любом случае и они все только его приветствуют, поскольку на него, смогут сами набрать себе дома сколь угодно много любых красавиц.

Вскоре из города стали на носилках выносить золотые и серебряные фигурки, посуду, драгоценности, оставляя это всё перед лагерем. С каждым часом горка всё росла и вскоре превратилась в нехилую такую горищу, с меня ростом и шириной в пять обхватов. Если я думал — это всё, то глубоко ошибался, поскольку рабы продолжали всё носить и носить, закончив только под утро. Когда с первыми лучами солнца, мы глянули на то, что получилось, глаза всех солдат и офицеров стали словно суповые блюдца.

— Эм-м-м, мы не унесём всё это, — промямлил сеньор Бароцци, вылезший из шатра и остановившийся рядом со мной.

— Да уж, пойду договариваться о носильщиках, — я покачал головой, — как-то это оказалось слишком много, даже для меня.

Военачальник покачал головой и перекрестил меня, когда я переоделся в доспехи и отправился к городу. Там было испугались, что я нарушу слово, но когда узнали, что я лишь прошу носильщиков, которые отнесут всё в мой постоянный лагерь, тут же обрадовались и дали требуемое, поскольку я их заверил, что мало того, что ухожу, так ещё и рабов верну им сразу, как только те освободятся, мне они были без надобности. Не прошло и полчаса, как мне выделили требуемое количество, вместе с носилками, а также воинов охранения, чтобы за ними присматривали и привели потом назад, так что уже через полчаса мы тронулись в обратный путь.

Глава 33

12 августа 1201 года от Р.Х., г. Экаб, полуостров Юкатан

День рождения, привычно для меня, прошёл в дороге, только сеньор Бароцци и офицеры, зная о нём, а также моё нежелание чтобы об этом дне помнили, старательно делали вид, что первое августа просто обычный день. Лишь устроили вечером в дороге, пышный ужин, который конечно же ну никак не был связан с праздником, просто им так захотелось. Погрозив им кулаком, я тем не менее не стал отказываться и мы неплохо попировали, пустившись в путь, только в обед следующего дня. Туземка, которая отказывалась со мной разговаривать, всё время лишь хмурилась или кланялась, сидя на коленях, когда я проходил мимо, так что я решил поучить её смирению, и согнав с паланкина, заставил идти пешком рядом, вручив ещё и опахало, для того, чтобы она не просто так бездельничала. Уже через четыре часа, она свалилась от бессилия с дороги и её потащили на себе рабы, но зато вечером, она подползла ко мне на коленях и елейным тоном поинтересовалась, желает ли чего великий халач уинике. Я ответил, что конечно же желает и отправил её помогать на кухню к солдатам. Всю оставшуюся дорогу до Экаба, она всё так же шла пешком, а вечерами занималась самой чёрной работой, которую я только мог для неё найти. Воспитание через труд, оказалось чрезвычайно эффективным, так как она по вечерам, ложась спать на циновку на полу рядом с нашим шатром с сеньором Бароцци, тихо просила богов, чтобы они не были так жестоки к ней. Боги понятное дело были глухи к её мольбам, но зато мои просьбы отныне выполнялись моментально, без лишних вопросов и мыслей.

Прибыв в Экаб, я завёл её в постоянный дом сеньора Бароцци, где полностью раздел, и только она обрадовалась, что я наконец сменил гнев на милость, и готов воспользоваться ею, как женщиной, она даже легла в такую знакомую мне позу, что пришлось её огорчить и под слёзы и тихие завывания, снять все драгоценности и обрезать волосы. Парикмахер был из меня откровенно плохой, так что я обкорнал её как бог на душу положит. Симбионт пытался вмешаться в процесс, чтобы было ровнее, но я отказался и дал разгуляться своим рукам, хорошо если десятый раз в жизни, державшие местные корявые ножницы. Вручив зарёванной девушке мешочек с её платьем и вещами, я переодел её в мужской костюм и дождавшись ночи, всего с двумя матросами отвёл её к лодке, чтобы лично доставить на корабль.

— Всё юнг набираете себе из местного контингента? — хитро улыбнулся, разбуженный мной сеньор Джакопо, когда принёс от квартирмейстера, по моей просьбе, один комплект одежды для юнги. Я не хотел посвящать многих в свои тайны, а ему я по крайней мере немного доверял.

— У вас острый глаз сеньор Джакопо, — я покачал головой, — приучаю так сказать их к культуре мореплавания.

Он рассмеялся и узнав, что мне ничего больше не нужно, ушёл досыпать, а я снова выгнав Карло за дверь, ввёл в каюту новую постоялицу. Сонные девушки, увидев меня, тут же скатились с кровати, попадав голыми на пол.

— Господин вернулся! — они радостно посмотрели на меня, и недовольно, на нового «юнгу».

— Это Ин Наишь, — представил я её им, — не драться, не шалить, слушаться Карло. Если он только пожалуется на ваше плохое поведение, прикажу дать плетей. Ясно?