Кровавая баня Крупнера

— Здравствуйте, — сказал врач. — Пойдемте смотреть.

— Пазавите начальника, пажалуйста, — обратился Георгий Аветисович к контролеру.

— Сейчас, — пискнул вахтер. Он всегда заискивал перед армянином. В его поведении Козарян с чувством некоторой брезгливости уже давно разобрал отчетливую гомосексуальную мотивацию.

Подошел начальник караула.

— Одно место в вашем отэле падгатовьте, пажалуйста, — пошутил Георгий Аветисович. — Мы заказывали.

С начальником караула он еще мог шутить, а вот с его подчиненным опасался.

— Понял, — кивнул начкар, доставая из кармана связку ключей на шнурке.

— И пусть санитаров пропустят.

— Угу, — начальник караула повернулся к охраннику. — Дай дежурного. Алло. Сними решетку с сигнализации, запускать будем.

Козарян и врач подошли к машине и открыли задние двери. Два могучих санитара выволокли затянутого в смирительную рубашку человека. Человек был счастлив. Обратив пустые глаза в пространство, он что-то беззвучно напевал.

— Красавец, — заметил врач. — Обследовать будете?

— Лечить будем, — брезгливый Козарян поморщился.

— Вот история болезни, — врач протянул журнал. — А вот тут распишитесь за прием.

— Колыванов Виктор Гаврилович, — прочел вслух Козарян. — Давайте ручку, распишус за получение цэнного груза.

— Повели, — скомандовал врач, бросив журнал в машину.

Козарян предупредительно придержал дверь, когда санитары буквально внесли немаленького, но усохшего на больничной диете «чистильщика». Начальник караула ждал их у открытой решетки.

— Сюда, — он отворил дверь в камеру. Санитары погрузили Колыванова на койку и быстро сдернули смирительную рубашку, которая была больничным имуществом. Начкар выпустил их на волю и захлопнул дверь. Замок автоматически закрылся. Он запер решетку и снял трубку висевшего на стене телефона.

— Ставь седьмую дверь и решетку, — приказал он. Оперативный дежурный пульта нажал кнопки «ОНАРа». Появление зеленых огней показало, что дверь камеры и заградительная решетка в коридор поставлены на сигнализацию.

Козарян попрощался с врачом. Машина проехала по центральной аллее и выкатила за ворота.

— Ненавижу эту черную сволоту, — сказал врач, тщательно обтирая ладонь о халат.

— У вас невроз навязчивых состояний, — хмыкнул один из санитаров.

Санитары загоготали, потом другой с некоторой опаской заметил:

— А мне здесь не понравилось, если честно. Место какое-то нехорошее. Что тут, клиника?

— Ты не знаешь? — удивился врач. — Это филиал Института мозга человека, закрытая военная шарашка. Тут, если хочешь знать, такие вещи творятся…

Первый санитар присвистнул.

— Так вот, значит, где это. Здорово они в глушь забрались.

— А что тут такое? — спросил второй санитар.

— Опыты на людях ставят, — сказал врач. — Вырабатывают способы электронной коррекции личности. Оружие делают.

— Психотронное оружие, слыхал? — спросил первый санитар.

— Зомби всякие, — поддержал его врач. Второй санитар работал у них недавно, поэтому возник повод пошутить, пользуясь его неосведомленностью. — Этому дружку, что мы привезли, трепанацию сделают, крышку черепной коробки снимут и будут в мозг электроды втыкать.

— Ну! — утвердительно кивнул первый санитар, — натыркают электродов и ток пустят. Импульсы будут проходить, подавать команды реципиенту, а он будет дергаться, как паяц на ниточках. Ну, а потом хана ему. Нового привезут.

Второй санитар сплюнул.

— Вот гадючник развели. Сразу мне это место не понравилось, если честно.

* * *

— Анастасия Алексеевна, Семагин не появлялся?

— Еще нет, Валерий Игнатьевич, — ответила секретарь. — Как придет, сразу сообщу.

— Спасибо, — сказал Тернов.

Профессор ждал прихода гэбиста с большим нетерпением. Он волновался — и было отчего. Вчера вдова Бегунова позвонила ему домой и высказала все, что думает. Тернов был потрясен ее осведомленностью. В день их последнего разговора Григорий Дмитриевич быстренько выплеснул эмоции, побеседовав по телефону с женой. Вероятно, в их семье было так принято, но Тернов об этом и знать не мог, так что теперь ему было отчего запаниковать.

Он посмотрел на часы. Электричка уже прибыла на станцию, и Семагин должен вот-вот появиться. Валерий Игнатьевич очень хотел посоветоваться с особистом. Он рассчитывал на его помощь. Елизавета Давыдовна сказала, что обвиняет его, Тернова, в похищении бумаг мужа, пропажа которых обнаружилась после его похорон. Она сообщила, что не знает, когда это случилось — на поминках или… И добавила, что обязательно поделится своими подозрениями со следователем.

Вот это уж было совсем ни к чему.

Страж государственной безопасности возник точно в положенное время. Как всегда, на лице его застыло выражение вежливой заинтересованности.