Кровавая гостиница

– Да чего тут толковать, — вмешался Себастьян. — Свернем старухе шею и положим ее туда, где она прячет деньги.

– Ого! — воскликнул Жозеф. — А что вы скажете назавтра тем, кто спросит: «Где ваша мать»? Не нужно начинать дело, которое может обернуться против вас самих. Это можно устроить, я не спорю, но нужно выждать…

– А когда же наступит подходящее время? — спросили все трое.

– Я вам отвечу сегодня вечером. А сейчас перенесем этого пьянчугу на постель и примемся за дело. Мамаша не должна догадываться о той счастливой участи, которая ее ждет.

Еще раз прочитав письмо, старший брат подошел к младшим и сказал:

– Дениза Готье просит меня прийти завтра в павильон, чтобы обо всем поговорить. Я воспользуюсь этим случаем, чтобы предложить ей выбрать одного из нас троих. Что же касается того, о чем мы говорили за столом…

– Ну, что же?

– Это случится той ночью, когда свершатся два брака. Только женившийся не будет принимать в этом участия.

С этими словами Жозеф вышел из комнаты. Франциск, толкнув Себастьяна в бок, проговорил:

– Зуб даю, что выберут его.

– Тем хуже для него. Мы уж постараемся, чтобы она поскорее стала вдовой.

– Послушайте, вы легко можете проверить, обманывает он вас или нет, — сказала Марианна.

– Каким образом?

– Идите завтра вместе с ним. Но так, чтобы он этого не заметил, а вы могли видеть или по крайней мере слышать все то, о чем они будут говорить с Денизой…

– Полно! Разве это возможно?

Марианна с презрением взглянула на братьев и сказала:

– Святая простота! В парке есть деревья, растущие как раз перед окнами павильона… А окна будут открыты, потому что жарко… А потом… — Марианна наклонилась к братьям и что-то прошептала им на ухо.

Франциск воскликнул:

– Однако же ты горазда на выдумки!

– И пусть он только попробует обмануть нас: мое ружье не даст осечки, — сказал Себастьян.

Жозеф, выйдя из комнаты, встретил мать и обратился к ней:

– Зря вы, матушка, проводите столько времени в погребе днем… Можно подумать, что вы приводите в порядок нечто другое, а не бутылки.

– О чем ты говоришь?

– Марианна, Франциск и Себастьян совсем с ума сошли. Мне стоило неимоверных усилий удержать их. Когда-нибудь они подвыпьют, и тогда…

Трактирщица устремила проницательный взгляд на сына, и тот продолжил:

– Вы предупреждены, значит, вооружены.

– Благодарю тебя, Жозеф, ты один будешь моим наследником.

«Надеюсь, черт возьми, — подумал хитрый малый, — и скорее, чем ты думаешь!»

Жоэ Благ между тем бесшумно ходил по комнате, которую еще десять минут назад измерял длиной своего тела. Он был свеж и бодр. Сюртук его висел на ручке двери, прикрывая замочную скважину.

– Дьявол! — выругался он. — Эти крестьяне молодцы! Если хотя бы четверть того, что я вылил между рубашкой и жилетом, попало мне в рот, случилась бы просто беда! Но я счастливо избежал этого печального опыта!.. Кончик ножа оцарапал мне бок! Но это старая шутка! Зато я много чего узнал. Похоже, они хотят избавиться от матери, чтобы завладеть ее деньгами! Но где же она прячет свой клад? Где этот погреб? Где дверь и ключ от нее?

– Вы больны? — послышался из-за двери голос Марианны Арну. — Вы спите или спуститесь вниз ужинать?

Жоэ Благ ответил невнятным мычанием; это заставило Марианну предположить, что он еще не протрезвел.

– Ну, — проговорила она, уходя, — ему хватило. Даже жалко, что такой славный малый — и так слаб на вино.

Услышав шум удаляющихся шагов, Жоэ, подпрыгнув, выкинул антраша, которым бы остался доволен любой балетмейстер.

– Черт побери! — воскликнул он. — Вот я и нашел свой ключ…

Дениза приняла Жозефа Арну на первом этаже павильона. Жервеза осталась наверху, с ребенком. Зная о любопытстве горничной, Дениза усадила посетителя на стул в противоположном конце комнаты. Было ровно три часа пополудни. Жара стояла нестерпимая, и, как верно предположила накануне Марианна, все окна были открыты.

Стул Жозефа находился у окна, под которым он недавно подслушивал разговор брата с сестрой, чем впоследствии так ловко воспользовался. Таким образом, гость сидел спиной к окну, тогда как Дениза стояла прямо перед ним. Черты ее лица, казалось, были высечены из мрамора, но в то же время горькая улыбка, не сходившая с ее губ, ясно указывала на то, что она лишь играет роль, которая ей очень тяжело давалась.

– Гражданка Готье, ваше предложение, изложенное во вчерашнем письме, очень польстило нам, но нисколько нас не удивило. Наши покойные отцы давно питали надежду, что этот союз еще сильнее скрепит дружбу наших семейств, — уверенно начал старший Арну.

Негодяй врал самым наглым образом; никогда ничего подобного усопшие не говорили друг другу. Но что за беда! Жозефа некому было опровергнуть.

– Предложение Филиппа Готье с удовольствием приняли мои братья, мать и сестра, так что нам с вами остается только назначить день, когда счастливые голубки получат благословение церкви…

– Наша беседа этим не ограничится, гражданин, — перебила его девушка, — позвольте мне направлять ее.

Жозеф, кивнув, произнес:

– Как хотите, гражданка, как хотите! Очень рад доставить вам такое удовольствие. Итак, я вас внимательно слушаю.