Кровавая графиня

Однако у графа Няри были иные намерения в отношении девушек. И ими он ни с кем не мог поделиться. Спасенных он собирался продавать турецкому паше в Новых Замках от имени Алжбеты Батори и таким образом получить новые доказательства против нее. Его послы должны были добыть у турецкого паши его собственноручное подтверждение, что такого-то и такого дня от посредников Алжбеты Батори он получил столько-то и столько девушек.

— Не будем задерживаться на подробностях, — продолжал он, — о таких пустяках мы легко договоримся. Итак, ты, Ян Калина, уже знаешь, что тебе следует делать. А вы, пастор, со своим другом кастеляном будете здесь, в Чахтицах, использовать любую возможность, чтобы готовить мятеж, как я вам уже советовал в первую нашу встречу.

Тут столько ратников, что они подавят любой мятеж, — предположил священник.

— И полки можно обезвредить хитростью, — сказал граф Няри, презрительно усмехнувшись. — Какой, спросите? Да самой простой. Виноделы обещают хороший урожай. Бочки будут полны. Вы знаете, что ратники заботятся о своем горле больше, чем о спасении души. В один прекрасный вечер чахтичане проявят особую щедрость и предложат ратникам столько зелья, сколько те могут вместить. Потом храпящих выпивох надо связать, вооружиться их оружием, и тогда ваша вольница с такими союзниками может стать хозяином положения.

— Бог весть какие последствия могут быть у такого мятежа для Чахтиц! — всполошился священник.

— Никаких последствий быть не может, — заявил граф Няри. — Это мятеж не против войска, короля или существующих порядков, а против злодея, которому власти позволили безнаказанно творить свое черное дело.

— А вы, сиятельный граф, каким образом собираетесь участвовать в нашей совместной борьбе? — спросил Ян Калина, раздраженный тем, что граф присвоил себе руководство и каждому определяет его обязанности, не заикнувшись даже насчет того, что сам намерен делать и чем рисковать.

— Я буду делать то, что позволят мне обстоятельства, — спокойно улыбнувшись, ответил граф Няри. — И надеюсь, вы не сочтете меня нескромным, если я твердо пообещаю вам: сделаю больше, чем вы все вместе взятые. К вашему сведению, не пройдет и нескольких дней, как сам король Матвей Второй[51] узнает обо всем, что делается в Чахтицах. Либо прямо от меня, либо от моих союзников при венском дворе.

— А почему бы вам не воздействовать на палатина, который может немедленно вмешаться? — спросил Ян Калина.

— Потому что я хочу уничтожить Алжбету Батори, а не себя. Если я стану в открытую бороться с ней, то вызову гнев влиятельных родственников и лишусь расположения палатина.

— С палатином я поговорю, — отозвался Микулаш Лошонский. — А уж если он будет колебаться, король, пожалуй, сможет на него воздействовать.

— И вы собираетесь поговорить с ним только после свадьбы? — спросил с усмешкой Ян Калина. — Долго придется ждать. До сих пор каждая свадьба у Турзо продолжалась по крайней мере год.

— У нас нет времени на колкости, почтенные други, — одернул Яна Калину граф. — Простите, мне надо ехать. Задачи мы распределили, знаем, что делать. А вы как можно деятельнее готовьте мятеж. Не сомневаюсь, что одурманить солдат вином, разоружить их, а потом захватить замок, госпожу и ее прислугу будет нетрудно. А уж затем пусть Чахтицы направят посольство к палатину во главе с Микулашем Лошонским.

— Неужели мой друг должен неотлучно оставаться здесь, где ему постоянно грозят засады и месть? — всполошился священник.

— Еще сегодня, — успокоил его граф Няри, — вы пошлете в замок уведомление, что кастелян, лишенный места, постоянный гость прихода, и что все его друзья, которых он посетил во время побега из Вранова, и среди них граф Няри, знают, где его искать в том случае, если он исчезнет. Вы все еще тревожитесь за него, преподобный отец?

— Пожалуй, нет, — ответил священник с облегчением, но тут же высказал новое опасение: — А что ждет вольных братьев?

— Пусть их судьба вас не тревожит, преподобный отец, — осадил его граф Няри, но, заметив пытливый взгляд Яна Калины, тотчас улыбнулся. — Лесные братья не грудные младенцы, которых надо защищать от любого дуновения. Это крепкие молодцы, во всяком случае такими они должны быть: парни не робкого десятка. У того, кто предпочел вольницу, шея не должна бояться удавки. Думаю, однако, что разбойники, ставшие бесспорными борцами за правду и справедливость, могут рассчитывать на определенную снисходительность. И главное, если их станет много и если они добровольно покорятся властям, то смогут избежать позорной смерти. Придется их завербовать на ратную службу. Может, двух-трех и вздернут в назидание мятежным подданным, чтобы неповадно было им бунтовать.

— А среди тех двух-трех окажусь я и Андрей Дрозд! — горько улыбнулся Ян Калина.

— Вполне возможно, — ответил с хитрой улыбкой граф. — Не бывает борьбы без жертв. Но ты мне нравишься, поэтому обещаю помочь, если когда-нибудь над тобой закачается петля.

— А Дрозду вы бы помогли? — с сомнением спросил Ян Калина.