Кровавая графиня

И он замахал, высоко подняв в руке, головой железной девы, приплюснутой железным ломом. В другой руке у него была целая горсть ножей разной длины, на которых краснела высохшая кровь. Потом он бросил голову и ножи на землю и стал вытаскивать из карманов множество блестящих колечек и разбрасывать их вокруг.

Вид железной куклы привел в ужас главным образом девушек. Иные из них лишились сознания. А затем освобожденные девушки стали рассказывать о своих мытарствах. Немногословные рассказы звучали тяжким обвинением. В замок их заманили сладкими обещаниями, а то и затянули насильно. Но вместо хорошей службы их бросили в темницу. Там они, дрожа от голода и жажды, ожидали, когда их отведут в застенок, чтобы пытать. Они знают несколько девушек, которых отвели туда, и они уже не воротились.

— А вы, — спросил граф молодых людей, — чем вы-то провинились?

— У нас исчезли наши девушки, — ответил один за всех, — мы и отправились в замок, но к госпоже нас не допустили, а враз связали и бросили в подземелье.

— Вы видите своих милых среди этих девушек? — спросил граф Няри.

Горящие надеждой глаза снова обратились к девушкам.

— Их нет здесь! — крикнул один из юношей и тут же подскочил к чахтицкой госпоже. — Ты сгубила мою любимую! Так получай же!

Он уже замахнулся кулаком, к нему подбежали и его друзья, готовые расправиться с графиней.

— Стойте, молодые люди, — остановил их граф Няри. — Делайте только то, что я велю.

Молодцы разочарованно подчинились. Граф Няри подошел к ним и проговорил в наставшей тишине:

— Я не позволил вам расправиться с госпожой, ибо тогда вам не миновать наказания. Но я дам вам возможность хотя бы частично покарать ее за то, что она убила ваших любимых.

Госпожа вскрикнула от ужаса. Она поняла, что ей предстоит.

— По моему приказанию и под мою ответственность, — он посмотрел на госпожу леденящим взглядом, — привяжите ее к «кобыле» и влепите ей двадцать пять ударов. А если захочется, можете и добавить.

Чахтичане возликовали. Лишь прислуга замерла в тревоге. Было ясно, что всю свою злость за новый прилюдный позор госпожа прежде всего сорвет на невинной челяди.

Молодцы подскочили к Алжбете Батори и в ярости схватили ее, словно хотели разорвать на части. Она отчаянно дергалась, пиналась, но когда ее привязали к «кобыле», перестала сопротивляться, потом впала в забытье.

Зеваки следили за происходящим с затаенным дыханием. Все взгляды были прикованы к «кобыле», как будто там совершалось невероятное чудо.

В эту минуту к графу подошел батрак Яна Поницена. Он прибежал в замок весь запыхавшийся, но, увидев чахтицкую госпожу на «кобыле», стоял некоторое время не в силах шевельнуться.

— Ваша графская милость, позвольте сообщить вам, что преподобный отец просит вас почтить приход своим посещением.

— Что случилось?

— Туда пришли гости. Господин кастелян и Ян Калина.

— Хорошо, скажи, что сейчас подъеду.

Батрак собрался уйти, но любопытство взяло верх. У ворот он остановился и с открытым ртом стал следить за тем, что творилось у «кобылы». Такого никто никогда не видывал.

— Облейте ее, — приказал граф Няри.

Прибежал гайдук с ушатом воды. Один из молодцов вырвал у него ушат из рук и сразу выплеснул его на бесчувственную графиню.

Она пришла в себя, завертелась, начала дергаться, словно хотела изо всех сил оторвать себя от позорной скамьи.

Самый шустрый паренек взмахнул палкой — она свистнула в воздухе. Он лишь ждал приказа, чтобы приступить к делу. Круг зевак сужался. Никому не хотелось пропустить и самого слабого стона чахтицкой госпожи. Жалости ни в ком не было и в помине. Парень резко размахнулся. Палка просвистела над «кобылой» и опустилась на тело чахтицкой госпожи.

В напряженную тишину ворвались возбужденные выкрики и отчаянный рев Алжбеты Батори.

Глаза зевак лихорадочно горели. Только лицо графа Няри оставалось каменным.

— Достаточно! — остановил он парня. — Отвяжите ее!

Парни повиновались, хотя и неохотно. Алжбета Батори, шатаясь, отошла от «кобылы» и остановилась рядом. Глаза были опущены долу, ноги подламывались.

— Ваша милость, — сказал ей граф Няри с притворной жалостливой улыбкой, — простите, что я удовлетворился одним-единственным ударом, поскольку увидел, что даже палок первого молодца вы не вынесете. А для меня ваша жизнь слишком драгоценна, я хочу, чтобы вы завершили ее на глазах многолюдной толпы.

Она рухнула на землю как подкошенная. Дора, боязливо взглянув на графа Няри, подбежала к ней, схватила ее своими могучими руками и понесла в замок.

Граф Няри смотрел на освобожденных девушек, и в душе его боролись человеческое сочувствие и корыстолюбие. Должен ли он поддаться искушению и обратить в звонкую монету эти измученные, дрожащие создания, продав их турецкому паше? Или отпустить туда, куда душа зовет их, чтобы познать счастье и радоваться жизни? Девушки подходили к нему, опускались на колени, со слезами на глазах благодарили его за спасение, целовали ему руки, как отцу-благодетелю.