Кровавая графиня

Новость поразила всех. А Фицко — особенно. В ярости он ругался и скрипел зубами.

— Ты кто? — спросил палатин горбуна, который привлек его внимание своим видом и взрывом злобы.

Фицко никогда в жизни не оказывался вблизи такого господина, поэтому в первую минуту не нашелся что сказать. Напрасно напрягал он мозг, ища подходящие слова. Наконец он пробормотал:

— Я Фицко, верный слуга чахтицкой госпожи Алжбеты Батори.

— Что ты слуга — верю, — рассмеялся палатин, ибо растерянный горбун выглядел и впрямь забавно, — а вот верности в тебе и в помине нет. Да и ума тоже. И вообще мне кажется, что ни у кого из вас нет ни капли разума, коли вас так ловко надули. Надеюсь, вы поумнеете и скоро переловите разбойников. В путь!

И кортеж палатина последовал к месту назначения.

— Господин секретарь, — проговорил палатин, — поручаю тебе расследовать эту чахтицкую историю. Уверен, что сия разбойничья свадьба станет увлекательным сюжетом для наших свадебных гостей и немало позабавит их…

Мщения, мщения!

Павел Ледерер отошел от тайного входа под градом, охваченный отчаянием. Как помочь любимой, попавшей в беду?

Он ходил туда-сюда, точно полоумный, пока наконец не очутился на новоместской дороге.

И тут — он не поверил собственным глазам — он вдруг увидел… Барбору Репашову.

— Как ты здесь очутилась? — обрадовался он. — Кто тебя освободил?

Неожиданная встреча ее тоже несказанно удивила, но робкая радость, на минуту вспыхнувшая в ней, после его вопроса снова угасла.

— Выходит, ты знаешь, что меня схватили и бросили в темницу. А я встречаю тебя здесь, вдали от града…

— Барбора! — воскликнул он, но она не почувствовала укора, дрожавшего в его голосе.

— Там были заперты и другие, те, что дороже тебе, Павел. Конечно, если бы ты знал об этом, я не встретила бы тебя здесь. Ты бы смело проник в подземелье. Знаю, что ты любишь защищать женщин…

— И Магдула с матерью и Мариша на свободе? — взволнованно перебил он ее.

— Да, они тоже. И Магдула…

Ему так полегчало, что он только спустя минуту, когда она холодно посмотрела на него и твердо, не оглядываясь, продолжила путь, почувствовал язвительность ее ответов.

Он с трудом преодолел искушение умоляюще окликнуть ее, броситься к ней, обнять, целовать до тех пор, пока не растает ледяной панцирь, в котором она от него пряталась. Но он, преодолев искушение, бросил вслед гневный взгляд, повернулся и направился в Чахтицы.

Уже по дороге он узнал обо всем, что произошло в Чахтицах.

И замке творилось нечто невообразимое. Челядь группками стояла во дворе, возбужденно обсуждая события и трепетно ожидая приказов. Но напрасно. Госпожа не появлялась. Она с Майоровой заперлась в спальне. Часы проходили, но госпожи не видно было, точно она решила заживо похоронить себя.

Уже смеркалось, когда ловцы разбойников воротились и замок несолоно хлебавши.

— Расскажи, Павел, что тут произошло? — кинулся Фицко к Павлу Ледереру, как только увидел его. Но увидел и нечто другое:

— Магдулу освободили?! — Он даже подскочил от удивления и злости. И тут же побежал к Эрже в людскую. Пнул ее ногой и стал бить, не слушая объяснений и клятв, что это не она привела девушку в подземелье.

Вернулся он в поту, с трудом отдуваясь.

— Тогда уж награди и графа Няри за то, что он увел у тебя Магдулу из-под носа, коль ее привели сюда против твоего желания, — поддел его Павел Ледерер.

Горбун скрипел зубами и едва не кинулся на Дору, которая посмеивалась над ним, так ловко одураченным разбойниками.

— Анне одной в могиле скучно, уж не хочешь ли к ней туда? — взревел он. Она тотчас притихла и, чтобы задобрить его, сказала, что знает, где играют разбойничью свадьбу.

— Где? — спросил он жадно.

— Скажу, если только спросишь учтивее. Разве мы с тобой враги?

Едва узнав место свадьбы, горбун вскочил на коня.

— Я поеду с тобой, Фицко! — предложил ему встревоженный Павел Ледерер.

— Один поеду! — отрубил Фицко.

Но Павел тут же успокоился. Он был уверен, что одному горбуну с такой силищей не справиться. Ему придется разве что поглазеть на замок. Конец ему, если его заприметят разбойники. И Павел мысленно от всего сердца пожелал горбуну, чтобы так оно и случилось.

Алжбета Батори пролежала несколько часов в спальне как мертвая. Она была вся разбита после прилюдного позорного наказания. Майорова сидела у постели тихо, едва отваживаясь дышать. Госпожа не сделала ни одного движения, но злость в ней так и бурлила, голова раскалывалась от множества самых безумных планов: как отомстить графу и всей разбойничьей своре, как показать всему свету, что никто не смеет повелевать ею и сам черт ей не страшен.

Враги одержали над ней победу, унизили ее так, что над нею смеется, наверное, и последний свинопас.

Но в Чахтицах будет не до смеха, здесь никто не дерзнет смеяться над ней!