Кровавая графиня

Хотя Павла так и подмывало расхохотаться, он напустил на себя вид серьезный и сочувственный.

— Тысяча чертей, ну и отделали тебя эти негодяи, приятель! — с притворным возмущением заметил он. Он отвязал Фицко, и тот, словно гнилая груша, шлепнулся на землю. — Двигайся живее, — посоветовал Павел, помогая горбуну встать на ноги. — Как бы тебя кто не увидел!

Фицко разом выпил кувшин воды, который стоял у слесаря на столе, и стал жаловаться:

— Не повезло мне, ох как не повезло!

Оказывается, едва он приблизился к замку, гайдуки заметили его, схватили и повели к графу Няри. А тот приказал гайдукам передать его в руки вольных братьев.

— Они, как бесы, выскочили из-за стола, — гневно рассказывал Фицко, — навалились на меня и стали играть со мной, как кошка с мышкой. Состязались — кто звучнее отвесит мне оплеуху. Пришлось подставить им лицо, не то они бы меня разорвали. Я едва не схожу с ума, как вспомню, что и бабы надо мной смеялись до слез. И Магдула… Ничего, горе вам, разбойники, я не останусь у вас в долгу!

— Едва ли ты с ними справишься, графиня распорядилась, чтобы никто ничего не предпринимал на свой страх и риск!

— А я буду поступать как мне вздумается, никому не дам распоряжаться мной. Поверь мне, я бы с радостью улизнул, не откладывая в долгий ящик. Что-то подсказывает мне, что госпожа плохо кончит, и каждый, кто останется с ней до конца, тоже поплатится. Я лично не останусь. Я сорву несколько тысчонок, расквитаюсь со всеми, кто мне тут ставил палки в колеса, и уж никто обо мне с Магдулой больше не услышит…

Он сразу же направился к Алжбете Батори. К его великому удивлению, она вовсе не полюбопытствовала, во что ему обошлось посещение разбойничьей свадьбы, не посмеялась и над его синяками.

— Скажи, Фицко, ты хочешь служить мне честно и верно? — серьезно спросила она его.

— Хочу, ваша графская милость!

— Есть ли у тебя повод жаловаться, что я когда-нибудь не вознаградила тебя за службу самым щедрым образом?

— Нет, ваша графская милость!

От этих ее вопросов у него грудь раздувалась от гордости и удовлетворения. Надменная госпожа, смотревшая на него как на собаку, обязанную слушаться, если не хочет, чтобы ее исхлестали, теперь говорит с ним как с ровней.

— Я замышляю великие дела, Фицко, и больше всего рассчитываю на твою помощь. Верю, что ты не обманешь моих ожиданий.

— Ваша графская милость может рассчитывать на мою верность, — заявил он, гордо выпячивая грудь.

— Ты получишь от меня несколько поручений и должен выполнить их в точности. Итак, слушай внимательно! Садись!

В эту минуту Фицко только и мечтал о том, чтобы Дора, Илона и остальные слуги видели, как госпожа в кабинете своего покойного мужа предлагает ему место у письменного стола и как близко от нее он сидит — даже чувствует ее дыхание на лице.

— Мы перестанем нападать на неприятелей, — делилась она своими замыслами. — Ограничимся обороной. Нам предстоят более важные дела.

— Эдак они сядут нам на голову — заметил он.

— Они не будут особенно задираться, — она презрительно махнула рукой, — ибо боятся ратников. А буде они слишком обнаглеют, ты сможешь дать им отпор. Но вообще мы не должны их трогать, пусть чувствуют себя в безопасности. Постоянно держите их под присмотром, чтобы под Рождество мы могли их хитростью или силой одолеть. Полагаюсь на твою молчаливость, поэтому откроюсь тебе, что после Нового года я из Чахтиц уеду.

Он подумал, что его обманывает слух. Неужто и она чувствует, что близится разгром, и готовится к бегству?

Здесь все могут спастись только бегством. Нет, он должен исчезнуть раньше, чем исчезнет чахтицкая госпожа.

— Тебя я тоже возьму с собой. Я во всем полагаюсь на тебя. Ты все приготовишь, чтобы я могла отъехать. И захвати моих врагов, чтобы перед отъездом я могла с ними рассчитаться, причем окончательно.

— А что с Эржикой Приборской?

— И ее также схвати! И отомсти как хочешь. Чем страшнее будет твоя месть, тем больше будет моя благодарность. Но выдам ее в твои руки лишь при условии, что ты принесешь мне ее кровь!

Фицко в ужасе воззрился на ее лицо, обезображенное взрывом злобы.

— После свадьбы в Великой Бытче, — продолжала она, совладав с собой, — я переселюсь в град. С этой минуты назначаю тебя кастеляном града.

Фицко онемел от изумления. Он — кастелян!

— В этой должности у тебя будет много обязанностей, но и большие полномочия. Все мои села должны внести высокую дань на починку дороги к граду, да и его самого. Ты будешь ее собирать. Урожай вина будет таким богатым, каким не был уже десять лет. Позаботься, чтобы во всех моих селах вино продавалось исключительно из моих виноградников, пока не опорожнятся подвалы. Подданных в моих хозяйствах надо запрячь так, чтобы для работы на собственном поле у них оставались лишь ночи да воскресные дни и чтобы они потом были вынуждены покупать зерно, овощи и другие плоды у моих управителей.