Кровавая ярость (ЛП)

Когда она отстранилась, Пэйтон отпустил ее. А потом, закрыв глаза, дематериализовался. Когда он появился на переднем газоне перед отцовским особняком, то не знал, появится она или нет. В этом она. Огонь и лед.

Сердце гулко билось, пока он стоял на снегу, ветер обдувал его и свистел в ветках елей, опоясывающих участок.

В окнах горел свет, и на мгновение он попытался оценить особняк глазами Ново. Ей бы понравилось здесь?

Это почему-то не имело значения, и не потому, что его не волновало мнение Ново. Дело в том, что впервые в жизни он подумал о том, что ничто из этого в действительности не принадлежало ему. Жизнь отца, обязанности перед родом, запросы социального круга… никто не спрашивал его согласия, и, наверное, его вредные привычки — попытка смириться с пониманием этого.

В это мгновение Ново появилась рядом с ним.

— Добро пожаловать в мое скромное жилище, — пробормотал он, рукой обозначив дом и прилегающие земли.

— Меньше, чем я представляла. — Когда Пэйтон пораженно отшатнулся, Ново крепко ударила его по руке. — Попался! Шутишь, что ли, этот домина похож на замок.

Притянув ее к себе, Пэйтон поцеловал Ново в макушку… поражаясь тому, что она позволила. А потом он повел ее к парадному входу. Открыв бедром тяжелую дверь, он удивился напряжению во всем теле.

Ново вошла внутрь, до сих пор одетая в разорванные штаны, ее подтянутое тело излучало силу, а голова была вскинута, когда она оглядывалась по сторонам.

Ее глаза не упускали ничего — антиквариат, роскошь, хрустальные люстры, напольные часы и гобелены.

Повернувшись к нему, Ново сухо сказала:

— Ты не упоминал раньше, что живешь в Смитсоновском музее[96].

— Ты же знаешь, как я не люблю красоваться. — Он закрыл дверь с пинка, отчего стук пронесся эхом под высокими потолками. — Это не модно. Пошли, познакомлю тебя со своей ванной.

Когда они поднялись наверх, Ново спросила, сколько здесь комнат, и он не спешил отвечать.

— Да брось, — подначивала она. — Умеешь считать только до десяти?

— Да, я не силен в математике. — На вершине лестницы они свернули налево, в коридор с кучей дверей. — Наверное, пятьдесят или шестьдесят? Может, больше. В каких-то помещениях я не бывал ни разу в жизни.

— Я живу в однокомнатной. Нет, комнат две — еще же ванная.

— Ты должна как-нибудь пригласить меня.

— Она покажется тебе не интересней коробки «клинексов».

Он остановился перед своей комнатой.

— Она твоя. Поэтому я очень даже заинтересован.

Ново сама повернула ручку, скорее всего пытаясь убежать от его откровений. Что еще он узнал о ней? Ново была мастером по части диверсий, и это не удивительно. Она избегала близости во всех ее проявлениях, напоминая ему птицу, которая улетала при малейшем шорохе.

Но, казалось, каждый раз она возвращалась к его руке.

Боже, она была разной. Неожиданной. Изумительной.

Присвистнув, Ново зашла в огромное пространство и окинула взглядом его кровать, плазму, диваны и ванную в другом конце.

— Уютно, не так ли?

Она рассмеялась.

— Ну, если сравнивать твою комнату с вестибюлем в гостинице.

Он подошел к гардеробу, и двери открылись сами благодаря датчикам движения. Там он разделся и покидал вещи в корзину для грязной одежды.

В комнату он вышел голышом.

— На тебе слишком много одежды.

— Смотрю, ты от этого не страдаешь.

Ее глаза блестели, пока она раздевалась: скинула берцы, разоружилась, затем стянула майку и испорченные штаны. А потом она предстала перед ним в чем мать родила. Ее тело… было шикарным. Гибкое, мускулистое… до чертиков сексуальное.

— Черт, — выдохнул Пэйтон. — Ты самая красивая женщина из всех, что я встречал.

— Слушай, я тебе и так дам, завязывай сыпать комплиментами…

— Замолчи, а. — Он подошел к ней и взял за руку. — Пока ты не покинешь мой дом завтра вечером, я буду говорить все, что хочу, и вести себя так, как хочу, ясно? Я не прошу тебя притворяться кисейной барышней в розовом платье, оттопыривающей пальчик при чаепитии. Но на следующие часы избавь меня от таких комментариев, ладно?

Она отвела взгляд. Снова посмотрела на него.

— Справедливо.

Уладив разногласия, он увлек Ново в ванную комнату и включил воду. В зеркалах он наблюдал, как она бродит по комнате, изучая раковины и полотенца, банные халаты и окна. Она была настолько сногсшибательно сексуальной, что он засмотрелся и едва не залил пол.

— Это бассейн, — заявила она. — Не ванная.

— Подожди, — сказал он, когда она занесла ногу, чтобы зайти в воду. — Твои волосы.

Она грациозно повернулась к нему.

— А что с ними?

Пэйтон медленно подошел к ней и взял конец косы, на котором была резинка.

— Расплети их. — Прежде чем она успела ответить, он шепотом добавил: — Прошу. Я хочу хоть раз увидеть тебя с распущенными волосами.

Когда в ее взгляде мелькнула затравленность, он приготовился услышать отказ.

Но вместо этого Ново вырвала косу из его рук.

— Я сама.

Повернувшись к нему спиной, она перекинула косу через плечо и со щелчком сняла резинку… а потом начала расплетать косу, распуская шикарные черные волосы.