Кровавая ярость

— Сию секунду, господин.

Сэкстон улыбнулся про себя. И все еще улыбался двадцать пять минут спустя. А Ран заказал себе третью порцию.

Он был аккуратным едоком, неряшливость и небрежность в обращении со столовыми приборами и руками — это было не про него, и он постоянно вытирал губы салфеткой. Он также задавал правильные вопросы.

— И как поступил отец? — спросил мужчина.

И в свете свечи, стоявшей между ними, он был невероятно красивым, его глаза блестели, на лице играли тени от пламени на фитиле. Уставившись на его губы, Сэкстон вспоминал, как они провели день в обнимку в подвале Минайны на старенькой, расшатанной кровати, жара от их тел было достаточно, чтобы не замерзнуть, их страсть поутихла, но не исчезла вовсе.

Ран оказался щедрым любовником, которого Сэкстон искал всю свою жизнь. В нем бушевал отчаянный голод и жажда доминирования, которые дополнялись вниманием и заботой. В этом заключались инь и ян секса, грубость в прикосновениях и ласка, укусы и поцелуи, жесткие толчки и объятия.

— Сэкстон?

— Прости, я наслаждался видом… и воспоминаниями о прошедшем дне. — На щеках Рана мгновенно вспыхнул румянец… и Сэкстона подмывало продолжить около-постельную тему. Но он решил отложить ее до поры до времени. — В общем, отец смягчился. Ей позволили сочетаться браком с любимым мужчиной. В итоге, любовь победила.

— Мне нравится такой исход.

— Мне тоже. — Сэкстон подался вперед, когда мужчина, казалось, погрузился в собственные мысли. — О чем задумался?

— Мне хотелось бы верить, что я позволил бы Битти выбирать самостоятельно. Ну, я, конечно, ей не отец. Но мне хочется думать, что я бы смог поступить так, если, конечно, мужчина не плохой и не опасный.

— Так и будет. Ты — хороший отец.

— Ее отец — Рейдж. — Ран покачал головой. — И я не возражаю. Отцом быть сложно… Меня пугает такая роль. Мой отец… он был для меня всем, моим героем. Он был сильным, его уважала мамэн. Он много работал и обеспечивал семью. Я всегда хотел быть похожим на него и жить по его стандартам. И мне всегда казалось, что у меня не все получается.

— Отношения внутри семьи всегда запутаны.

И, должно быть, было ужасно узнать, что мужчина далеко не идеален. Что своим пристрастием к азартным играм он поставил под удар всю семью. Что Рану пришлось возвращать долги за своего героя.

Но Сэкстон не озвучил свои мысли. Казалось жестоким напоминать ему о том, что он пережил. Ран слишком хорошо знал цену, которую пришлось заплатить.

— Мой отец был прямой противоположностью. — Сэкстон откинулся на спинку стула, когда унесли тарелки. — Я никогда не стремился быть похожим на него. До сих пор не хочу.

— Он не смог… принять тебя?

— Простое непринятие было бы благословением. Он ненавидит меня за то, кем я являюсь. Для него было бы лучше, если бы я умер. Так было не всегда. Но после смерти моей мамэн все изменилось. Он словно прогнил.

— Мне очень жаль. Но… прости меня, я думал, что аристократия более… не знаю, какое слово подобрать…

Когда Ран замолчал, Сэкстон кивнул.

— О, это допустимо, при условии, что все держится в тайне. Когда я отказался жениться на женщине из достойного рода, отец отлучил меня от семьи, выставил на улицу и вычеркнул из завещания. В конце концов, я должен был пойти по его стопам. Стать адвокатом, взять на себя управление имуществом и финансами. Размножаться, порождая следующее поколение аристократов, которые будут отрицать самих себя… понимаешь, мой отец — тоже гей. Но, по его мнению — единственно значимому в этом мире — он выбрал подходящий способ сгладить свои наклонности, то есть изменял моей мамэн на протяжении всего брака. Конечно, она была весьма терпимой. Не замечала беспорядочных связей. В этом отношении они были идеальной парой.

— Я рад, что ты не сочетался браком с нелюбимой женщиной.

— Я тоже. Я хотел быть собой, ни перед кем не извиняясь за это, и заплатил более чем высокую цену, если говорить о моей семье.

— Как думаешь, ты когда-нибудь захочешь ребенка?

Сэкстон сделал глоток воды, чтобы скрыть внезапный прилив эмоций.

— Наверное. Знаешь… все может быть.

— Я никогда не думал об этом, пока не начал проводить время с Битти. Мне нравится рассказывать ей истории из прошлого обо мне и ее мамэн, наших семейных традициях, что любила готовить ее грандмэн. Какие игрушки делал ее дедушка. Больше мне нечего предложить ей, но Битти, кажется, очень любит слушать об этом. У меня возникает ощущение, что таким образом я оживляю своих родителей и ее мамэн. Я очень любил свою семью. А сейчас еще сильнее, когда Битти появилась в моей жизни.

— Ран, ты — очень хороший человек. Жаль, что мое детство было другим. У нас было все в материальном плане, но не было эмоциональной связи между людьми, жившими под огромной крышей.

— Когда ты беден, то близкие — все, что у тебя есть. Кто они и каково их отношение к тебе? Вот твое богатство. Это богатство ты передашь следующему поколению. Это я передаю Битти, и я очень признателен, что ее новая семья понимает это и впускает меня в ее жизнь.

Когда принесли чек, Ран потянулся к нему.