Кровавая лихорадка

Я пихнула его и притянула ближе. Он пихнул меня и дернул ближе к себе. Я тянула его за волосы. Он тянул мои. Он не дрался честно. Вообще-то, он дрался именно честно. Он не оказывал знаки внимания, ни одного. Я укусила его за губу. Он опрокинул меня и толкнул на каменный пол пещеры. Я ударила его. Он раздвинул мне ноги.

Я разорвала на нем рубашку, оставила клочки висеть на плечах.

— Мне нравилась эта рубашка, — прорычал он. Бэрронс возвышался надо мной, темный демон, сверкавший в свете факелов, с него капали пот и кровь, его торс был покрыт татуировками, которые исчезали под ремнем.

Он схватил низ моей майки, разодрал ее до самой шеи и резко втянул воздух.

Я ударила его. Если он и ударил меня, я уже этого не чувствовала. Его рот снова накрыл мои губы, горячий шелк его языка, покусывания, обмен дыханием и тихими, отчаянными звуками желания. Цунами вожделения — без сомнения, возникшая из-за Эльфа в крови — поднялось во мне, сбивая с ног, и бросая в опасное море. Там, в этих глубоких, смертельных водах, не было ни спасательной шлюпки, ни маяка, указывающего путь к берегу своим мягким янтарным свечением. Только буря между Бэрронсом и тем во что превратилась я, и там под моими ногами двигались черные тени, наверное, мне стоит десять раз подумать, прежде чем снова решиться поплавать в этой водичке. Плевать.

Он подстроился под меня и начал эротические, ритмичные движения, ударялся и терся об меня. Одинокий мальчик. Одинокий мужчина. Один в пустыни под кроваво-красной луной. Везде война. Всегда война. Над предательскими зыбучими песками дует крадущий дыхание сирокко. Пещера в отвесной скале. Святилище? Нигде больше не осталось святилищ. Язык Бэрронса оказался у меня во рту, и каким-то образом я оказалась внутри Иерихона Бэрронса. Эти картинки были его.

Тут мы оба одновременно услышали шум и отпрянули друг от друга так же быстро, как и сошлись, разбежались к противоположным стенам маленькой пещеры.

Задыхаясь я уставилась на него. Он тяжело дышал, темные глаза превратились в щелки.

— Вход все еще заговорен? — беззвучно, одними губами спросила я.

— Только на удержание.

— Так заговори его снова!

— Не так это просто.

Он растворился в тенях за сталагмитом.

Я сконцентрировалась на двери, пытаясь почувствовать, что приближается, и напряглась.

Эльф… но не Эльф. Следом еще примерно с десяток Невидимых.

Я посмотрела на тело Мэллиса у входа, мне хотелось прыгнуть к нему. В мерцании факела мое внимание привлекла вспышка золота и серебра.

Амулет! Как я могла забыть? Он валялся прямо между телом и дверью. Наверное, упал когда Бэрронс оторвал ему башку.

Шаги приближались.

Я кинулась к Священной Реликвии.

Ботинок наступил на амулет как раз в тот момент, когда я оказалась рядом.

Я подняла голову и встретилась взглядом с убийцей моей сестры.

Глава восемнадцатая

Взор Гроссмейстера, не задерживаясь на мне, переместился дальше. Взглянув на Мэллиса без особого интереса, он произнес.

— Я сам пришел, чтобы прикончить его. Он стал мешать. Ты сберегла мне время. Как это у тебя получилось?

Он внимательно рассматривал меня, вся покрытая кровью, лицо, одежда и руки, и в то же время никаких заметных ранений. На его красивом, экзотическом лице медленно расцвела улыбка.

— Ты съела Невидимого. Да?

Я не стала ему отвечать. Наверное, за меня это сделали глаза. За его спиной стояли дюжина или даже больше Невидимых неизвестного мне вида, в черных униформах, с красными знаками отличия. Однозначно, это его личная охрана.

Он рассмеялся.

— Ты ходячий сюрприз. Хорошенькая, как и твоя сестра, но Алина никогда бы такого не сделала.

Имя сестры, в устах ее убийцы, вывело меня из себя.

— Не смей произносить ее имя. Нет у тебя с ней ничего общего, и никогда не было.

Если Бэрронс отберет у меня и эту драку, я его убью.

Но эту битву мне было не суждено получить. Не здесь. Не сегодня. Голос Гроссмейстера становился все глубже, тверже, грохотал громом целого легиона голосов. Он что-то сотворил внутри моей головы. Он раздавался эхом, шептал, и перестраивал.

— Дай мне амулет. Сейчас же.

Я подняла его и передала ему. Даже сделав это, я изумлялась, почему я исполняю его приказ, почему я ему подчиняюсь. В момент, когда я прикоснулась к амулету, он слабо, словно приглашая, мигнул сине-черным светом. Глаза Гроссмейстера слегка расширились. Он быстро отобрал у меня амулет.

— Еще один сюрприз, — пробормотал он.

«Точно, скотина, я герой! Так что берегись», — хотелось мне сказать, но мои голосовые связки не подчинялись мне, в этот момент я не подчинялась сама себе.

— Встань, — приказал он.

Амулет сверкал в его руке, затмевая тот слабый свет, который мне удалось от него получить, и которым я так гордилась.

Я тут же, как марионетка, которую дернули за веревочки, встала, мозг сопротивлялся, плоть подчинялась. Я заколебалась перед одетым в красную мантию Гроссмейстером, посмотрела в его слишком красивое, чтобы быть человеческим, лицо и ждала его дальнейших повелений. Он и с моей сестрой проделал то же самое? Он ее не обманул, он ее подчинил, лишил выбора, как и меня?