Кровавая линия

— Только имейте в виду, никаких документов о неразглашении я подписывать не буду. Ни за что! Общество должно знать правду! В московском метро поселились заразные летучие муравьи. А вдруг они живут уже не только в метро, но и на улицах нашей столицы?

— Если вы собираетесь об этом болтать кому ни попадя, — заметил милиционер, — я просто вынужден буду вас изолировать…

— Что?! — взвизгнула старушка. — Что вы такое сказали?! По какому праву?! Я буду жаловаться в суд! Народ должен знать правду! Вы только посмотрите, он меня, то есть нас, собирается посадить за решетку! По какому праву?!

— Я имел в виду временно изолировать… — проговорил милиционер, отступая в сторону от разъяренной старушки, которая, казалось, готова была наброситься на него с кулаками.

— Да все равно же те, кто был с нами вместе в метро, давно уже всем все рассказали… — покачал головой Пореченков, все еще нервно поглядывая на часы.

— Ну, вообще-то, был приказ изолировать всех, кто находился в этом вагоне… — как-то неуверенно проговорил милиционер.

— Ерунда! Люди бежали отсюда кто куда! — сказал Пореченков. — Нужно, наоборот, поскорее предупредить людей, принять меры… Как мне кажется, эта зараза передается только через кровь, через укусы этих насекомых. Поэтому необходимо срочно принять меры по их уничтожению.

— Да-да, срочно! — подхватила старушка и, обращаясь к Пореченкову, добавила: — А вы заметили, сколько этих букашек в открытые окна вылетело!

— А почему окна в вагонах открыты?! — как будто только что это заметив, возмутился милиционер.

— Как, вы что, не знаете?! — тут же отозвалась старушка. — Это чтобы свиной грипп не распространялся. Вирус свиного гриппа боится сквозняков. Поэтому нужно все время проветривать помещения. Лучше всего — открывая сразу несколько окон и форточек.

Милиционер тем временем взялся записывать в блокнот данные Льва Пореченкова.

— Ваше имя?

— Лев Павлович Пореченков.

— Где проживаете?

Лев Пореченков поспешил назвать адрес и номера домашнего и мобильного телефонов, а потом добавил:

— Товарищ, господин милиционер, если вам я понадоблюсь, вы всегда сможете меня найти. А теперь прошу: отпустите меня, ведь в клинике ждут…

— А в какой клинике вы работаете? — поинтересовался милиционер.

— Какое это имеет значение! Давайте уже что-нибудь решать! — начал выходить из себя Пореченков.

— Я должен знать, я просто обязан обозначить возможный круг ваших контактов… Кому вы можете передать секретную информацию.

— О чем вы говорите?! — возмутился Пореченков. — Здесь действовать надо. Ведь муравьи не только расползаются, они размножаются. С ними нужно как-то бороться.

— Сейчас придут дежурные, и мы с ними это обсудим… — проговорил милиционер.

— Я смотрю, никакие дежурные к нам не спешат, — перебил его Пореченков. — И боюсь, нам вообще никто не собирается двери открывать.

Милиционер, понимая, что, скорее всего, машинист, отведя состав на запасной путь, действительно забыл о них, нажал на красную кнопку.

Никто не отозвался. Тогда милиционер, уже не на шутку встревожившись, попытался набрать номер на мобильнике. И, как понял Пореченков, безрезультатно. Похоже, они остались без связи.

Полина Эдуардовна как будто тоже что-то поняла, нервно поправила беретку и, вместо того чтобы возмущаться, вдруг притихла.

Лейтенант минуту поразмыслил, потом резко дернул аварийный кран и, как только двери открылись, соскочил вниз и помог выбраться из вагона Пореченкову и старушке.

Как оказалось, выход с запасного пути, на который пригнали состав, был совсем рядом. Двери в дежурку были открыты. Лейтенант, как только увидел мирно беседующих за чаем машиниста и дежурную по станции, налился краской и закричал:

— Встать!

Полина Эдуардовна остолбенела. А Пореченков, оценив ситуацию, взглянул на часы и тихо, по стеночке, поспешил ретироваться. Лейтенанту теперь было на кого выпустить свой пар, а он надеялся все же хоть и с опозданием, но добраться до клиники.

Из депо, где на запасном пути стоял изолированный состав, из которого с таким трудом они выбрались, наверх вела лестница с выходом прямо на улицу.

Выбравшись на свежий воздух, Пореченков почувствовал, что у него закружилась голова. Но присесть на лавочку и передохнуть он побоялся. Кто знает, что еще взбредет в голову лейтенанту. Опомнится, бросится за ним вдогонку, опять начнет задавать свои глупые вопросы, тогда уж точно ему не успеть.

Осмотревшись, Пореченков наконец понял, что находится совсем рядом с клиникой. Нужно было только пройти через пустырь, где этим красивым осенним утром несколько собачников выгуливали своих питомцев.

Здесь, на улице, все только что пережитое в метро, показалось Пореченкову страшным сном. В клинику, да еще в свой операционный день, приносить состояние тревоги и напряженности никак нельзя. Поэтому Пореченков сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем попытался обдумать и проанализировать свое состояние.