Кровавая луна

Мона До сидела за своим столом и читала пост блогера по имени Хедина о социальном давлении и стандартах красоты. Язык был бедным и местами неуклюжим, но в нём была прямая устная речь, которая позволяла легко понимать его, как будто сидишь за столиком кафе и слушаешь болтовню друга о повседневных мелочах. «Мудрые» мысли и советы блогера были настолько банальны и предсказуемы, что Мона не знала, зевать ей или сердиться.

Используя избитые, почерпнутые из похожих блогов формулировки и выдавая их за собственные лозунги и идеи, Хедина использовала их с искренностью и негодованием, чтобы описать разочарование от жизни в мире, где внешность считается первостепенной, и сетовала, что от этого женщины начинают чувствовать себя очень неуверенными в себе. И, конечно, парадокс, но её блог был полон фотографиями красивой, стройной Хедины с большой грудью в стиле софт-порно. Но эта тема возникала в блоге снова и снова, и в конце концов — после победы в каждой битве — измученный разум в итоге проигрывал глупости всю войну. И, говоря о глупости, причина, по которой Мона До потратила полчаса своей жизни на чтение блога Хедины, заключалась в том, что Джулия, редактор, из-за больничных сотрудников издания и затишья в деле Сюсанны поручила Моне прокомментировать комментарии к комментариям Хедины. Джулия без тени иронии велела Моне подсчитать, каких комментариев было больше, положительных или отрицательных, и от этого зависело, должна ли быть в заголовке статьи «похвала за…» или «критика против…». А ниже поставят фотографию Хедины — секси, но не слишком — для кликбейта.

Мона была расстроена.

Хедина писала, что все женщины красивы, надо только, чтобы каждая нашла свою собственную уникальную красоту и поверила в неё. Только так вы перестанете сравнивать себя с другими, перестанете считать, что проигрываете в борьбе за красоту, провоцировать расстройства пищевого поведения, депрессию, перестанете разрушать свою жизнь. Мона хотела написать очевидное: если все красивы, то никто не прекрасен, потому что красота — это то, что выделяется в хорошем смысле этого слова. И что, когда она росла, несколько кинозвёзд и, возможно, одноклассница имели привилегию быть красивыми в первоначальном значении этого слова, и её или её друзей не сильно беспокоило то, что они в подавляющем большинстве были обычными и некрасивыми. Были другие, более важные вещи, требующие внимания, и обычная внешность никому не портила жизнь. Именно такие люди, как Хедина, которые исходили из предпосылки, что все женщины хотят и должны хотеть быть «красивыми», как бесспорной истины, породили неудачников. Если семьдесят процентов женщин вокруг вас с помощью хирургических вмешательств, диеты, макияжа и физических упражнений добились внешности, на которую не способны остальные тридцать процентов, то именно эти обычные женщины, которые раньше прекрасно справлялись, внезапно оказываются в меньшинстве и получают повод для того, чтобы страдать от очень лёгкой депрессии.

Мона вздохнула. Стала бы она так думать и чувствовать, если бы сама родилась с внешностью Хедины? Даже несмотря на то, что Хедина тоже родилась не такой, какой выглядела на фотографиях? Возможно, и нет. Она не знала. Она знала только, что нет ничего, что она ненавидела бы больше, чем необходимость отдавать возможность высказаться в СМИ безмозглой блогерше с полумиллионом подписчиков.

На её экране появилось уведомление о последних новостях.

И Мона До поняла, что есть одна вещь, которую она ненавидит ещё больше. Когда Терри Воге опережает её и оставляет лежать в пыли.

— «Мозг Сюсанны Андерсен удалён», — прочитала Джулия вслух с веб-сайта «Дагбладет», прежде чем перевести взгляд на Мону, которая стояла перед её столом. — И у нас нет ничего по этому поводу?

— Нет, — сказала Мона. — Ни у нас, ни у кого-либо другого.

— Не знаю, как остальные, но мы — «Верденс Ганг», Мона. Мы самое крупное и лучшее издание.

Мона подумала, что Джулия вполне может сказать то, что у них обеих крутилось в голове. Мы были лучшими.

— Должно быть, кто-то из полиции сообщил об этом, — сказала Мона.

— В таком случае они, очевидно, передают информацию только Воге, а это уже называется источником, Мона. А ведь наша работа заключается в том, чтобы культивировать источники, не так ли?

Мона никогда не слышала, чтобы Джулия разговаривала с ней в такой покровительственной манере. Как будто она была младшеклассницей, а не одним из самых известных и уважаемых журналистов газеты. Но Мона также знала, что будь она сама на месте редактора, журналистка тоже не отделалась бы лёгким испугом. Скорее наоборот.

— Источники важны, — сказала Мона. — Но ты не получишь такие сведения от кого-либо из полиции, если у тебя нет информации, которую ты мог бы предоставить взамен. Или очень хорошо заплатить. Или…

— Или что?

— Или иметь власть над вовлечённым в расследование человеком.

— Ты думаешь, здесь дело в этом?

— Понятия не имею.

Джулия откатила кресло назад, выглянула в окно и посмотрела вниз, на строительную площадку перед правительственными зданиями.