Кровавая луна

Эстер взяла смартфон и открыла раздел «Подкасты». Этому обучил ее учитель пения Кристоффер. Она листала список программ. Имена Альфы Бартольди и Кристель Тофт мелькали довольно часто.

— Ну ладно, — сказал Грегерс, поднимаясь с места, — я все-таки не хочу опять слушать тот же выпуск. Пойду к себе, займусь чем-нибудь еще.

— Хорошо, Грегерс. Зови, если вдруг захочешь прогуляться.

Эстер выключила радио и вышла из-за стола. Убрала хлеб и масло, загрузила тарелки и чашки в посудомоечную машину и вытерла крошки со стола. Могло ли это быть простой случайностью? Она заглянула в холодильник, раздумывая, что купить к воскресному обеду, на который она пригласила Грегерса. Можно приготовить тушеную говяжью грудинку под соусом из хрена. Грегерс будет доволен.

Еще немного постояв, изучая содержимое полупустого холодильника, она решительно закрыла дверцу, вернулась в гостиную, взяла смартфон, бумагу и ручку. Подключила к телефону наушники и начала слушать недавние выпуски.

* * *

Клиника интенсивной терапии № 4131 при Королевской больнице находилась на четвертом этаже в небольшом здании, оно стояло в тени двух огромных корпусов. Старшая медсестра Малена Вильямс поприветствовала Йеппе и Анетту крепким рукопожатием. Над верхней губой у нее имелись аккуратные, почти незаметные усики, которые переключали внимание на себя, когда она говорила. Йеппе все-таки заставил себя взглянуть ей в глаза, после чего проследовал за «эффектной» женщиной. Анетта семенила сзади.

Чуть дальше по коридору у одной из палат собралась небольшая группа людей: женщина в медицинском халате, молодой мужчина в кепке и рубашке с узором из крупных цветов и пожилая дама с младенцем на руках. С обеих сторон от собравшихся стояло по полицейскому, в которых Йеппе узнал сотрудников «Стейшн Сити». Медсестра предложила всем утренний кофе в крошечных пластиковых чашках; ее предложение приняли только полицейские.

— Главный врач Неллеманн рассказывает семье о дальнейшем лечении. Вам можно зайти к Кристель Тофт, только ненадолго. Ей установили зонд в пищевод, чтобы попытаться воспрепятствовать рубцовой ткани полностью перекрыть его. К сожалению, на данный момент это единственное, что мы можем сделать. Щелочные ожоги самые сильные, они постоянно продолжают появляться, и мы ничего не можем предпринять. Сейчас она спит, нам пришлось дать ей успокоительное. Обнаружены очаги некроза и множественные перфорации. Мы постоянно наблюдаем за желудочными повреждениями.

Йеппе попытался понимающе кивнуть, но она опередила его и объяснила:

— У нее серьезно поражены гортань и желудок. Есть риск, что в пищеводе образуется сквозное отверстие, тогда воспаление перейдет в грудную полость, и…

Серьезно взглянув им в глаза, она продолжала говорить с наставляющей интонацией:

— Степень эрозии во рту и горле не позволяет ей глотать и говорить, так что даже когда она проснется, вы не сможете с ней побеседовать. До тех пор, пока ее состояние значительно не улучшится. Риск инфекционного заражения повышен, в связи с чем вам необходимо вымыть руки и надеть халаты поверх одежды. Постарайтесь побыстрее и не подходите к койке ближе, чем на один метр!

Йеппе и Анетте выдали по желтому одноразовому халату с прилагавшимися хирургическими шапочками. Старшая медсестра проводила их в палату, где на койке у окна лежала женщина тридцати с небольшим лет. Ее темные распущенные волосы были рассыпаны по подушке, вокруг закрытых глаз были заметны остатки вечернего макияжа. Кожа ее приобрела желтовато-серый оттенок, совершенно не характерный для кожи живого человека. Цвет напоминал предгрозовое небо.

Лишь когда они встали в метре от кровати, Йеппе обратил внимание на зонд, введенный в нос, и блеск металла между зубами. Челюсти Кристель Тофт были разведены специальной пластиной, которая не давала зубам сомкнуться. Внутри у Йеппе все перевернулось, когда он заглянул в открытый рот пострадавшей. Язык топорщился белесыми лохмотьями, на внутренней поверхности щек темнели пятна вытравленного мяса, зубы приобрели странный прозрачно-серый оттенок. Они молча стояли и смотрели на спящую женщину. Певицу, жену, мать. На женщину, которая ничем не отличалась от многих других женщин, кроме того, что кто-то пожелал ей смерти.

В коридоре стоял ее муж, Йоаким Люкке, рядом с тещей, держа на руках сына-младенца. Он был похож на гладкощекого школьника, оказавшегося в ситуации, требующей «взрослого» подхода. Гораздо органичнее было бы представить, что он сейчас передаст ребенка взрослым, а сам беззаботно умчится на скейтборде куда-нибудь подальше отсюда.

— Добрый день, Йоаким. Я следователь полиции Йеппе Кернер. Из Главного управления Копенгагена. Это моя коллега, следователь полиции Анетта Вернер. Можно задать вам несколько коротких вопросов без свидетелей?

Йоаким Люкке осторожно протянул сына бабушке и проследовал за Йеппе в глубину коридора, где их никто не мог потревожить.

— Нам очень жаль, что это произошло с вашей супругой. — Короткая пауза, еле заметный кивок.