Кровавая луна

— Он по-прежнему отказывается с нами разговаривать. Нам придется принуждать его к сотрудничеству. — Анетта отодвинула какао, вкус вдруг показался ей странным.

— Я соберу вещи и поживу несколько дней у подруги. Я перестал чувствовать нашу квартиру своим домом. Слишком уж много…

— Дерьма? Ну да, слишком много дерьма. — Анетта понимающе кивнула.

— Слишком много неопределенности. Я так и не понимаю, как мне относиться к Йоханнесу. Он… — Родриго выдержал паузу, отпил воды из стакана и сердитым жестом провел ладонями по щекам. — Завтра мы сдаем тест на ВИЧ, помоги мне Боже. И это я, который всегда был так осторожен!

— Родриго, все будет в порядке! У тебя нет недугов серьезнее, чем те, что может вылечить хороший кусок жареной свинины. — На словах Анетта была гораздо убедительнее, чем в душе. Вообще-то она понимала, что успокоить Родриго было ничуть не проще, чем ее саму.

* * *

В этом году в Ботаническом саду обитало слишком много пернатых. Морозная зима вынудила их отправиться в город на поиски пропитания, деревья едва ли не трещали от трелей крапивников. Торбен Хансен подвесил несколько шариков с птичьим кормом на хвойные ветки неподалеку от деревянного мостика, смахнул снег с досок и поставил плошку с теплой водой для птиц. Вообще-то это не входило в его рабочие обязанности, но он очень любил пение птиц.

— Чтоб им всем пусто было!

Он с трудом наклонился. Даже спустя четыре дня после фэшн-вечеринки он продолжал находить в снегу бутылки, сигаретные окурки и даже использованные презервативы. Если руководство хотело, чтобы сад и музей презентабельно выглядели к послезавтрашнему мероприятию «Пузырьки шампанского под кровавой луной», возможно, надо было отказать этим дикарям в проведении здесь своей оргии под названием «Le Stan».

Торбен сплюнул на землю. Он прекрасно понимал причину своей озлобленности. Раздражительным делал его страх, но от осознания этого ничего не менялось.

Он выпрямился до хруста в плечах. Больше ничего не оставалось, только продолжать в том же духе. Развешивать кормушки для птиц и прибираться. Но сегодня работа продвигалась хуже, чем обычно. Он устал от не свойственных ему мыслей, суставы болели, рана на руке то и дело заставляла его снимать перчатку, от чего он стал замерзать.

Торбен посмотрел на рану. Скорее это была ссадина, а не рана в буквальном смысле слова. Довольно неглубокая, но она все равно причиняла жуткую боль. Надо проявлять большую осторожность и впредь надевать перчатки всегда.

Он споткнулся о какой-то предмет, засыпанный снегом и оказавшийся всего лишь веткой, и побрел дальше с мусорным мешком в руке. Приятно было чем-то заниматься. Вообще-то воскресенья редко выдавались удачными для него. Трудно проводить свободное время, бесцельно шатаясь наедине со своими мыслями; гораздо проще, когда на него наваливались какие-то дела.

Торбен снова споткнулся о какое-то черное пятно. На этот раз это была не ветка, а припорошенная снегом пустая бутылка. Вовсе не место ей посреди сада, где в любой момент ее может обнаружить случайный прохожий. Он откопал бутылку из-под снега и бросил в мусорный мешок.

Торбен быстрым, насколько позволяло колено, шагом направился обратно к обсерватории, в то время как мозг со скоростью молнии уже перебирал возможные варианты. У подножия башни он остановился. Трубопровод от главного здания бывшего Института химии и минералогии проходил под тропинкой к заросшей котельной, располагавшейся под башней обсерватории. Торбен свернул в узкий, похожий на бункер, проход между бетонными стенами и подошел к железной двери, ведущей в бойлерную. Даже зимой здесь воняло мочой. Видимо, это место облюбовали лисы — кто еще станет пробираться сюда за тем, чтобы справить нужду?

Он возился со связкой ключей. Лампа над дверью вышла из строя — хорошо, если просто лампочку надо поменять, — но он все равно сумел отворить дверь и очутился в сухом жаре бойлерной.

Перед ним лежал подземный двухэтажный мир котлов, труб, лестниц и поршней. К счастью, внутри было освещение, и Торбену открылся вид на многочисленные пыльные белые трубы, расположенные на разной высоте. Когда-то давно здания оранжереи и Ботанического сада обогревали угольной топкой, осуществлявшейся в котельной, теперь тепло приходило отсюда.

Металлическая лестница спускалась в подземную систему коридоров, Торбену пришлось пригнуться, проходя под трубами и низким потолком. Он запыхался, причем не только от перенапряжения. Рядом с небольшой раковиной стоял ящик с чистящими средствами и распространял испарения хлора и аммиака, от которых щипало глаза. На потолке перегорела очередная лампа, дальний конец коридора погрузился во мрак.

В атмосферном газовом котле, как всегда, горел огонь. Торбен приоткрыл крышку кожуха и бросил мешок с мусором в пламя. Дым от плавящегося пластика наполнил воздух, но Торбен продолжал смотреть внутрь котла, пока не удостоверился, что бутылка полностью сгорела.

* * *