Кровавая наследница

Лука поднялся на ноги и помог встать Ане. Они были на берегу реки прямо у стен дворца. Заброшенный участок земли. Течение отнесло их на задворки дворца Сальскова. За рекой стояли в ряд припорошенные снегом сосны – начиналась северная тайга.

Лука взял Ану за руку и повел ее в противоположную от моста сторону.

– Что нам теперь делать?

При мысли о возвращении во дворец Ану охватил страх. Ей придется встретиться с отцом и признаться в том, что она натворила.

Но брат лишь крепче сжал ее руку, поднес ее к губам и поцеловал запачканные кровью ногти. Его брови были нахмурены, а в глазах отражались бушующий шторм и нежность.

– Вернемся через тайный ход, который показал мне Марков. В своих покоях приведешь себя в порядок. Никто не знает правду о Винтрмахте, она затерялась в толпе и общем замешательстве. Никому и не следует знать.

Его губы сложились в тонкую линию, и он слегка приподнял подбородок, принимая хорошо ей известный упрямый вид.

– Я поговорю с папой. Скажу, что тебе нужен учитель, как у аффинитов, которые работают во дворце, чтобы отточить навыки использования силы.

И все-таки тем вечером папа зашел к ней в покои, хмурясь. Он обычно приходил с мамой, и они вместе укладывали ее спать. Но в этот раз он один стоял у изножья кровати, и между ними будто пролегал океан.

Спокойно он объяснил Ане, что ей придется не покидать стены дворца некоторое время. По крайней мере, пока ее «недуг» не пройдет. Официальной версией будет болезнь принцессы, чье хрупкое здоровье не позволяет ей выходить наружу.

Ана упала на колени, протягивая к нему руки, но он не сдвинулся с места, его лицо казалось высеченным изо льда. Это разбивало ей сердце.

– Прошу, – шептала Ана. – Этого больше не повторится. Я больше никогда не использую… силу родства. Я буду твоей послушной дочерью.

Взгляд отца помутнел.

– Это… неприемлемо для тебя – быть аффинитом, – сказал он. – А принимая в расчет твой особый вид силы… Люди не должны знать, этой отметки не должно быть в твоих документах. Мы примем меры, чтобы вылечить тебя от этого недуга… для твоего же блага.

Ана ухватилась за этот тонкий лучик надежды. Возможно, если она излечится, папа снова будет ее любить.

Не прошло и месяца, как отец нанял для нее учителя, чтобы тот «вылечил» Ану от ее силы родства. Консультант императора Садов – так его звали. Когда Ана впервые его увидела, тут же поняла, что он соткан из кошмаров. Он, казалось, родился из тени: тщедушная высокая фигура, с волосами и глазами темными, как черный камень, и с длинными, неестественно белыми ногтями. Его методика лечения основывалась на теории, что страх и яд помогут вытравить из Аны силу родства.

И с тех пор Ана стала обитательницей тайных уголков и глубоких подземелий дворца, где черный камень высасывал из воздуха весь свет и тепло, а тьма смотрела на нее, будто была живым существом.

– Сила большинства аффинитов проявляется постепенно, их родство с теми или иными элементами растет, – говорил Садов своим холодным и мягким, как шелк, голосом. – Но твоя взорвалась, не поддаваясь никакому контролю. Знаешь, почему так произошло?

Ану трясло.

– Почему, консультант императора?

– Потому что ты управляешь кровью, – он поднес палец к ее подбородку, и Ане понадобилась вся имеющаяся у нее сила воли, чтобы не отпрянуть. – Потому что ты монстр.

В то время заболела мама. Спустя год после происшествия на Зимней ярмарке она умерла. Среди придворных ходили разговоры, что зря император взял в жены представительницу южных народов Кирилии: из-за смуглой кожи и темных волос ее всегда считали иной.

И это унаследовали ее дети. Слышались приглушенные перешептывания, что принц и принцесса выглядели как настоящие южане, что они выделялись на фоне бледных, светловолосых северян, которые составляли подавляющую часть правящей элиты Кирилии. После смерти мамы и вынужденного заточения Аны слухи еще больше расползлись.

Люди, казалось, боялись тех, кто от них отличался.

И все же сказанные братом в тот ужасный день слова оставались с Аной долгие годы: в одиночестве и тьме, в моменты самых жестоких пыток Садова, несмотря на безразличие и холодность папы.

Твоя сила родства не определяет, кто ты есть.

Горький привкус божевосха, обжигающий горло и выворачивающий желудок.

Что делает тебя тобой – это то, как ты выбираешь ее использовать.

Вызывающий тошноту страх, холодное прикосновение черного камня, пульсация крови в тушках маленьких кроликов, которых Садов использовал для проверки ее способностей. Которые за десять лет так и не ослабели.

Ты не монстр, сестричка.

Она так отчаянно хотела в это верить.

Быть может, боги все-таки хотели, чтобы она жила – а если не боги, то сама Ана.

Именно за эту мысль она держалась, полузамерзшая, полуживая, когда течение реки Гоуст Фолз несло ее. Это и воспоминания о брате, подобно негасимому, непоколебимому огоньку в ее сердце, указывали ей путь на поверхность.