Кровавая наследница

Потому что у нее была причина жить, осознала Ана, выбираясь из объятий сна и переходя в стадию смутного бодрствования. Упрямо, своевольно, сквозь мрак и холод, ее мысли отыскали путь на поверхность, как в тот день, когда она нашла выход из ледяных глубин реки.

Да, у нее была причина жить. И эта причина – найти убийцу папы.

Второй раз Ана чуть не утонула в свете костяной луны – непохожей на ту, что светила над северной тайгой сегодняшней ночью. В лучах той луны мир стал черно-белым. На исходе одиннадцатого месяца зимняя ночь нарядилась в ризу смерти. Ана вошла в покои отца и увидела, как он бьется в конвульсиях. Его лицо было бесцветным, глаза закатывались, а в венах бурлила кровь с ядом, издавая странный звук, похожий на плеск волн в реке. Она увидела его убийцу, облаченного в белые молитвенные одежды. Склонившись над ее папой, он закупоривал пузырек с ядом.

За секунду, прежде чем он пустился бежать, Ана увидела его лицо – странное, но в то же время знакомое, мертвенно-бледное, с глазами навыкате – и лысую голову. В лунном свете его божекруг блеснул, как коса. Дворцовый алхимик.

Алхимик. Убийца. Предатель.

Он был виной тому, что Ану арестовали в ту ночь. Он сбежал, а ее нашли позже, она прижималась к телу отца, покрытая его кровью – отравленной кровью, которую она пыталась очистить, чтобы спасти ему жизнь. Но под конец она потеряла контроль над своими силами, и папа все равно умер прямо у нее на глазах.

И лучше бы она тоже умерла. Ее обвинили в убийстве императора и в измене короне. В тот день, свернувшись у холодных прутьев камеры в дворцовом подземелье, с пятнами отцовской крови на руках, она больше всего хотела перестать существовать.

Потому что ты монстр.

И вновь в ту ночь, по велению судьбы, или богов, или иного ухищренного диктатора, что управляет жизнями людей, ее освободили. Она проснулась от звона ключей и скрежета открывающейся двери. В темноте показалось волевое лицо с серыми, как тучи, глазами, обрамленное волосами, в которых проглядывала проседь.

– Я был с тобой с самого рождения. Так что не проси меня просто стоять и смотреть, как ты умираешь, – сказал ей Марков.

– Это не я, я не виновата, – бормотала она, хватаясь за него и опускаясь на колени.

Лицо Маркова смягчилось.

– Я верю тебе. Убегай через туннель, принцесса. Я скажу им, что ты сбежала, пока я вел тебя в камеру, и утонула в Хвосте Тигра.

Огрубевшими большими пальцами он смахнул слезы с ее глаз.

– Убегай и живи.

Живи. Это казалось невыполнимой задачей.

Но Ана закрыла глаза, и перед ней вновь предстало это лицо: мертвенно-бледное, с совиными глазами. Алхимик, который не появлялся во дворце, после того как поставил ей диагноз. Снова увидев его, призрака из прошлого, она почувствовала себя как в кошмарном сне.

Но этот призрак наполнил смыслом ее жизнь. Именно из-за алхимика она убежала из подземелий через тайный ход и во второй раз бросилась в Хвост Тигра. Именно из-за него она выбралась на берег в чаще северной тайги, замерзшая и омертвевшая. Она желала, чтобы боги забрали ее. Но снова из-за него она поднялась на ноги в ту ночь, посмотрела на дворец и мост Катерьянны, видневшиеся вдалеке, и поклялась, что она вернется только после того, как отыщет его.

Да, у нее все еще была причина жить, поняла Ана, и ее мысли обрели ясность. Она жила, чтобы найти убийцу отца, человека, который поставил на ней клеймо дьявольского недуга и поломал следующие десять лет ее жизни. Она жила, чтобы очистить свое имя, чтобы доказать, что, несмотря на чудовищную природу ее силы, она не монстр.

«Я найду тебя, Алхимик», – повторяла про себя Ана снова и снова, как мантру. «Я найду тебя».

5

Ана резко распахнула глаза – образ лица, которое она видела во сне, начал растворяться. Ей понадобилось некоторое время, чтобы понять, где она находится. Треск огня, догоравшего в очаге, прогорклый запах старых деревянных полов и шершавый бок подушки из грубой ткани под щекой.

О прошлом вечере у нее сохранились лишь отрывочные воспоминания: холод, темнота, запах и серебряный блеск снега, теплая вода. Она справилась. Она добралась до избы.

Ана сжала одеяло из свалявшейся шерсти – внутри нее все перевернулось от удивления. Как ей удалось вернуться? Она помнила падение в реку, чувство абсолютной беспомощности под ударами течения. Помнила, как взбиралась на пустой замерзший берег. Ее одежда была покрыта льдом, и она едва могла двигаться.

Можешь идти, дорогая?

Ана моргнула. Голос доносился из ниоткуда, из туманного, далекого уголка ее памяти. Там был лес, крупица теплоты и этот бесконечно раздражающий голос, который вытаскивал ее из уютного забытья.

Аной овладел страх. Она распознала признаки переохлаждения и поняла, как близка была к смерти. Уютная тьма была угрозой… и голос ее спас.