Кровавая невеста (ЛП)

В пентхаусе было холодно и тихо. Единственный свет лился из кухни, освещая мой путь вниз по лестнице. Снаружи было светло, но звуки не долетали до нас, создавая жуткое ощущение, что я оторвана от города, несмотря на то, что нахожусь в самом его центре.

Я осмотрелась на кухне. Там было не так много еды, но достаточно, чтобы сделать себе сэндвич.

Не похоже, чтобы Алессандро готовил. Не было ни муки, ни пасты. Даже овощи, казалось, отсутствовали. Самое многообещающее, что я нашла, это хлеб и масло. Был ли хлеб и масло основной пищей Алессандро? Я думала, что его вкусовые предпочтения немного сложнее.

Хотя я уверена, что если бы он был в состоянии, то, вероятно, просто наполнил бы себя криками, как какой-нибудь адский демон, вместо того, чтобы беспокоиться о еде.

Я не смогла найти лекарство. Может быть, в ванных комнатах было немного? Моя ванная была пуста, за исключением нескольких запасных полотенец.

— Что ты делаешь?

Вскрикнув, я уронила нож для масла, который держала в руке.

Я прижала руку к бьющейся груди и посмотрела вверх. Алессандро стоял у подножия лестницы и холодно наблюдал за мной. Он был одет в простые серые пижамные штаны и ничего больше. Я заметила его босые ноги прежде, чем снова обратила внимание на его голую грудь, как ни странно.

Я покраснела при виде его груди.

Я и раньше видела обнаженные груди, в журналах и в Интернете. Но вид рельефных мышц Алессандро, испещренных шрамами и татуировками, дорожка волос, ведущая вниз... заставила меня покраснеть до корней волос.

— Я проголодалась, — ответила я, не глядя на него, и взяла свой нож для масла. — Прости, если я разбудила тебя.

— Ты не разбудила.

Я только ответила: — О, это хорошо.

Я чувствовала, что он наблюдает за мной, пока я продолжала готовить ужин.

— Хочешь? — спросила я, потому что это казалось вежливым. В фильмах пара, которая только что занималась сексом, всегда ела после этого.

— Нет. — Алессандро ответил отрывисто. Как будто его обидел мой вопрос. — У нас не так много еды, поэтому завтра тебе придется пойти за покупками.

— Конечно, — сказала я. — Что-нибудь конкретное?

Я встретила его жесткий взгляд. Алессандро некоторое время осматривал меня, прежде чем ответить: — Нет.

Я лишь улыбнулась в ответ и вернулась к своему сэндвичу.

Алессандро развернулся и начал подниматься обратно наверх.

Прежде чем он ушёл, я выпалила: — Ты не знаешь, где парацетамол?

Он остановился на ступеньке.

— В главной ванной комнате, — затем он продолжил свой путь обратно в темноту второго этажа.

Я смотрела, как он исчезает в своей спальне, и вздохнула с облегчением.

Я говорила с мужем три минуты, и он не убил меня. Это был успех. Еще большим облегчением было то, что он не настаивал на втором раунде.

Покончив с сэндвичем, я прокралась обратно наверх, стараясь не шуметь. Когда я добралась до своей спальни, на кровати лежала маленькая упаковка тайленола.

Я удивленно посмотрела на нее.

Она всегда там лежала? Или Алессандро положил его туда, пока я была внизу? Я даже не видела, как он это сделал.

И тут меня осенила странная мысль: а что, если она отравлена?

У женщин Роккетти был не самый лучший послужной список, когда дело касалось сохранения жизни. Возможно, Алессандро был не против добавить свою жену к этой статистике. До меня не доходили слухи об отравлениях в семье, поскольку Роккетти были более осторожны, когда дело касалось нежелательных людей.

Однако всему свое время.

Я взяла упаковку и осмотрела ее. К своему облегчению, я увидела, что она не вскрыта. Печать еще не была сломана.

Я нервно оглянулась на дверь.

В ту ночь я больше не спала. Только смотрела на дверь своей спальни в темноте, зажимая рану и ожидая.

Но он не вернулся.

Когда я спустилась вниз на следующий день, дом был пуст.

Я не спала с рассвета, отказавшись от сна и вместо этого распаковала всю свою одежду. В конце концов, мое развлечение в спальне переросло в скуку, и я решилась выйти в гостиную.

За большими окнами виднелся Чикаго, просыпающийся к очередному зимнему утру. Солнечный свет искрился на снегу, а дороги были расчищены для утреннего движения. Я стояла у стекла и смотрела на раскинувшийся внизу город.

Если бы я жила здесь, когда была маленькой, я бы вообразила себя королевой замка. Мы с Кэт прижимали бы свои лица к стеклу и говорили бы со смешным акцентом. Мы бы смотрели на людей внизу и считали их подданными.

Я отошла от окна.

Но я уже не была маленькой.

На самом деле, теперь я была убийцей.

Детская фантазия исчезла как ветер, и я постаралась прогнать ее из головы. В данный момент у меня были гораздо более серьезные проблемы, чем мои бесполезные надежды.

На моей свадьбе погибли три человека. Три невинных гостя.

Я знала, что есть облегчение в том, что число убитых не было больше, но все равно эти смерти тяготили меня. Счастье, что на свадьбе было разрешено оружие, иначе, как мне казалось, было бы совсем другое количество жертв.

В знак уважения к тем, кто потерял своих близких, я надела черное, несмотря на то, что ненавидела этот цвет, и планировала навестить семьи.