Кровавая плаха

— Берите, берите… Только справочку для похорон выдайте: дескать, последствия тифа…

— Наоборот! На вашем месте я бы настаивал на вскрытии покойного. Смерть его слишком неожиданна. Она не может быть объяснена естественным образом. Во избежание кривотолков…

Александра вдруг побледнела, потом залилась краской:

— Нет, не дам насильничать… Я лучше застрелюсь!

— Дело, сударыня, ваше. Только я должен сообщить в полицию.

«Взять под стражу!»

21 октября врач тюремной больницы Марк Крас при участии приглашенных лично женой умершего докторов Виктора Лешкевича и Иосифа Моргулеса в присутствии представителя полиции произвели вскрытие умершего и исследование его внутренностей. В качестве наблюдателя присутствовал Португалов.

Тюремный врач обнаружил патологические изменения, связанные с перенесенным тифом.

— Да, эти темные фиолетовые пятна на кишечнике с неровной поверхностью — следствие перенесенного тифа, — заметил Португалов. — Но они не исключают возможность летального исхода и по другим причинам.

— Я уважаю, коллега, ваше мнение. Но не более! Я считаю вопрос закрытым.

С утра пораньше Португалов бросился к прокурору:

— Экспертиза интоксикации была неполной.

— Где покойный?

— Думаю, что пока дома. Но его родственники подозрительно спешат с похоронами.

— Вот моя санкция: без вашего заключения о причинах скоропостижной смерти — не хоронить. Я теперь же посылаю нарочного к вдове. Сообщу на кладбище.

Когда Португалов с помощниками и полицейским чиновником прибыли на Донскую, то покойный лежал на столе. Он был одет в черный сюртук, белую сорочку, жилет и брюки.

Николая обнажили. Спина и ягодицы были покрыты трупной краснотой.

Португалов взял для анализа желудок и часть печени, часть селезенки, кишок и их содержимого. После этого умершего вновь обрядили.

Материал для экспертизы был направлен с нарочным во врачебное отделение областного правления Войска Донского. 31 октября химическое исследование подтвердило наличие в теле умершего значительного количества сильнодействующего минерального яда — мышьяка. Доза во много раз превышала смертельную. По заключению врачей, смерть, без сомнения, наступила от умышленного отравления. Против Александры Максименко и Аристарха Резникова было возбуждено уголовное дело.

Прокурор дал санкцию: «Взять под стражу!»

Мягкое сердце присяжных

Этот судебный процесс взбудоражил всю Россию. В нем были заняты самые видные юристы. Подсудимых защищали знаменитые Ф. Плевако, В. Спасович и Н. Холева.

Справедливо сказал в своем слове Холева:

— Обойдя несколько инстанций, настоящее дело стало предметом обсуждения и споров и в обществе, и в печати: появились газетные и журнальные статьи, фельетоны, печатаются до неузнаваемости искаженные отчеты, на театральных подмостках на эту тему разыгрываются драмы.

Это дело рассматривалось в Таганрогском окружном суде, в правительственном Сенате и, наконец, в Харьковском окружном суде (причину столь широкой географии мы опускаем). Было привлечено рекордное количество свидетелей — 101.

Труп вскрывался три (!) раза. Причем последнее вскрытие произвели в родовом склепе Дубровиных в марте 1889 года под покровом ночи — чтобы не оскорблять чувства родных и верующих людей. И всякий раз при исследовании внутренностей эксперты твердо говорили: «Да, Максименко отравлен мышьяком — чудовищно большой дозой!»

Обвинитель товарищ прокурора судебной палаты В. Шидловский бросал в зал гневные слова:

— Не подлежит сомнению, что Максименко умер от яда. Его поднесла в чае жена. Резников заходил как раз перед самоваром: вот тогда он и передал своей соучастнице яд, вот когда Максименко был подписан смертный приговор. Резников ушел — и заботливая жена ласково подносит мужу отраву! Мелкий приказчик Резников желал приобрести самостоятельное, независимое положение, сделавшись мужем богатой вдовы. Эти «преступные дети» — продукт современности…

Все, кто следил за процессом, ждали обвинительного приговора. Но русская адвокатура работала блестяще. Защитники обвиняемых в громадном лабиринте фактов нашли некоторые огрехи и в следствии, и в выводах экспертов.

Дело довершило яркое ораторское искусство защитников: хотя присяжные сочли доказанным, что смерть Николая Максименко последовала от умышленного отравления мышьяком, но признали подсудимых невиновными. Из тюрьмы Александра и Аристарх отправились в дом, что на Донской улице.

Эпилог

Уже в советское время, в 1929 году, журналист, писавший в раздел уголовной хроники, отыскал Александру Максименко-Резникову.

Это была седая старуха с жестким взглядом выцветших глаз. Она не хотела ворошить прошлое. И все же призналась:

— Нет, я не рассчитывала на оправдательный приговор.

— Где Аристарх?

Старуха аж присвистнула:

— Ну, вспомнили эту рвань! После освобождения он запил горькую. Вчистую меня замучил. С дурного похмелья вылакал вчерашний чай, и тут же его скорчило. Сдох! Меня в полицию таскали, потом оставили в покое.

Журналист продолжал пытать:

— Меня интересует история с Николаем. Срок давности давно минул. Признайтесь: да или нет?

Старуха сощурила холодные льдинки глаз:

— А вам-то что?