Кровавая плаха

— Капитал, поди в банке держит?

Дворник подозрительно прищурился:

— Это мы знать не могим. А вам, сударь, для чего это?

— Это я так, для разговору. На, возьми полтинник — на табак.

Крикнул лихача:

— Гони к «Мадриду!»

В ресторане уже сидел Казеев. Полуляхов сказал ему:

— Надо «брать» хату врача! Завтра сходишь, как бы с зубом пришел, оглядишься…

— Да у меня зубы — во! Как один! Я ими пивные бутылки раскупориваю.

— А мы тебе гвоздем расковыряем, — расхохотался Полуляхов, довольный своей сообразительностью.

Сказано — сделано. Отправился Иван на Верхне-Красносельскую. Зашел по соседству — в церковь Алексеевского монастыря, помолился Николаю Угоднику, попросил удачи. Да, видать, не внял Угодник сей просьбе…

Едва лакей пошел докладывать о пациенте, как Иван бросился к дверям угловой комнаты. Приоткрыв дверь, увидал два небольших диванчика. Решил: «Тут спальня!» И задал деру — стоматолога он боялся сильнее прокурора.

…Вечером два друга вырабатывали план действий. О своем позорном побеге Иван не обмолвился ни словом!

Убийство на кладбище

В половине третьего ночи приятели тихо подходили в дому Беккера.

— Тута, в угловой, — спальня! — объяснил Иван.

— Ясно, полезем с другой стороны! — И тут же Полуляхов пошутил: — Ночь-матка — все кроет гладко. Люди горох молотить — воры замки колотить!

Иван держал Полуляхова на своих богатырских плечах, а тот обмазал медом стекло, приклеил газету и по периметру обвел алмазом. Затем мягко надавил — стекло беззвучно высадилось. Высокий класс воровской работы!

Едва Полуляхов забрался в помещение, как раздался истошный женский крик:

— Караул! Во-оры!

Оказалось, что простодушный Иван гостиную за спальню принял!

Что тут началось! Дом взорвался криками, зажгли повсюду свет, залаяли псы, раздались трели полицейских свистков. Иван дал деру в сторону железнодорожных путей — до них два шага. Полуляхов сиганул из окна — и полетел в противоположном направлении. Такова договоренность — на случай «шухера».

Бог весть откуда взявшаяся среди ночи толпа обывателей, полицейские, дворники гурьбой неслись за Полуляховым. Тот напряг всю прыть молодых ног, оторвался от погони. И лишь один мужик, тяжело пыхтя, не желал отставать.

Полуляхов перебежал дорогу, нырнул за ограду Алексеевского кладбища. Он запетлял среди могил. Больно расшиб ногу, грохнулся через гранитное надгробие.

На него в ярком мертвенном свете полной луны шел… тот самый дворник, которому он прошлый раз дал монетку.

— Попался! — со злобой проговорил дворник. — Вот я тебе… — Он вынул из кармана свисток и начал дуть в него.

Полуляхов поднялся с земли, сквозь зубы проговорил:

— Зачем свистишь? Ведь не украл я, почему хочешь засадить меня? Этакая ты сволочь! — Он достал из бокового кармана револьвер и три раза выстрелил дворнику в живот. Тот, задыхаясь и хрипя, повалился на могильный холм.

Полуляхов ушел в сторону Сокольников. На другой день в вечерней газете прочитал: «Неизвестным злоумышленником застрелен тремя выстрелами 23-летний дворник зубного врача Беккера»…

— Хорошо, что «пушка» выручила, — говорил Полуляхов Ивану, засовывая в карман газету — «на память», — а то хана, опять пришлось бы канать на кичу. Пора идти на крупное дело. Хочу взять 25 тысяч и открыть торговое дело. Соскучился я по торговле. И надо Машке брошь с бриллиантами подарить.

«Машка» — это 18-летняя Мария Пирожкова, очередная любовь Полуляхова, которую он сманил из хорошего дома, где она служила горничной, обещанием жениться.

Сейф с сокровищами

Друзья на время разъехались в разные стороны. Полуляхов с Пирожковой отправился в Ялту — поправлять нервную систему, расшатанную вредной работой. Казеев был командирован по городам — искать «фартовую хату», которую был смысл обворовать.

Однажды портье гостиницы, где поселился Полуляхов, принес ему телеграмму-молнию: «Приезжай Луганск вместе. Есть купец. Можно открыть торговлю. Иван».

Смысл послания был ясен. Прихватив из соседнего номера чужой чемодан, Полуляхов с подругой двинулся в Луганск.

…В этом городе действительно произошло событие, наделавшее много переполоха. Член судебной палаты Арцимович, живший всегда скромно, вдруг приобрел большой несгораемый шкаф. Обыватели шушукались:

— Наследство получил! Гро-омадное, целых семьдесят пять тысяч ему привалило. По наследству от брата-сенатора из Петербурга. Вот и понадобился сейф!

Уже на третий день приятели сидели вместе в трактире и составляли план действий. На другое утро Пирожкова прибыла к госпоже Арцимович.

— Не нужна ли горничная? Имею хорошие рекомендации. Служила в лучших домах Москвы и Петербурга.

Хотя рекомендации (их сочинил Полуляхов) были написаны одной рукой и почти в одинаковых выражениях, добрая мадам Арцимович сердечно улыбнулась:

— Очень кстати! Мне как раз нужна такая помощница.

…Ах, какую ошибку вы совершили, мадам!

Труп под кроватью

Пирожкова поселилась у Арцимовичей, а друзья — в гостинице под видом купцов. Под любым предлогом Пирожкова норовила прибежать к Полуляхову. Угощая его конфетами, щебетала: