Кровавая судьба

— И я не говорю о хороших, дружелюбных, нормальных животных. Я имею в виду дикобразов, скунсов, крыс, змей, барсуков — животных, которые кусают тебя в ответ. Он выстроил их друг за другом, словно бесконечный шведский стол, заставлял меня погружать в них зубы, заставлял пить, пока меня не стошнило. Тогда, не дав мне вытереть рот, он призвал следующего животного…

Джослин была потрясена.

Накари покачал головой, когда барьер, наконец, разрушился, и потянулся, чтобы взять ее за руку.

— До сих пор я уношу задницу, когда вижу дикобраза.

Джослин не сдержалась и тихо рассмеялась.

Вампир улыбнулся.

— Я говорю все это не для того, чтобы напугать тебя, а чтобы объяснить. Если бы Маркусу было все равно, и он уже не воспринимал тебя, как семью, то не беспокоился бы. Этот мужчина — мой брат, и я люблю его всем сердцем, но Маркус довольно… напорист. У него была очень трудная жизнь. Сложнее, чем у нас всех. И, честно говоря, я думаю, что он устал от жизни после стольких веков в одиночестве. Мы всё, что у него есть, всё, ради чего он живет. И никогда не воспринимай это лично, — Накари замолчал, будто тщательно взвешивая свои следующие слова. — А что касается Натаниэля, можно только представить себе, как трудно ему сейчас. У него есть свои страхи, и не последним из них является твоя безопасность.

Они поднялись на крыльцо.

— Кстати, я хотел бы поблагодарить тебя за Брейдена. Он бы не выжил, если бы не ты, — искренность была ощутима в его голосе, зеленые глаза цвета леса смягчились.

Он выпустил ее руку, перед этим успокаивающе сжав.

Джослин улыбнулась.

— Брейден не заслужил того, что с ним сделали в том сарае, — она поморщилась, вспоминая. — Это было ужасно.

— Я знаю, — согласился Накари.

Дверь открылась, и Натаниэль отошел в сторону, чтобы позволить Накари войти, затем заблокировал путь Джослин. Очевидно, он наблюдал за ними все это время, зная с самого начала, что Накари освободит ее. Он закрыл за собой дверь, оставив их на крыльце.

Джослин отвела глаза.

— Ты злишься на меня настолько, насколько я думаю? Ты ненавидишь меня теперь? — ее голос дрожал.

Натаниэль хмыкнул.

— Я не знаю, обнять тебя или перекинуть через колено, Джослин. Я мог бы поцеловать тебя… а затем убить.

Джослин подняла брови.

— Даже не думай про колено. Я была достаточно унижена для одного дня, — несмотря на все усилия, в ее голосе не было даже намека на юмор.

Натаниэлю удалось выдавить слабую улыбку.

— Ох, малышка, я не хотел унижать тебя. Может быть, просто достаточно напугать, чтобы у тебя появился хоть какой-то здравый смысл, — он осторожно приподнял ее подбородок. — Вот что я тебе скажу: как насчет того, чтобы больше не совершать попыток самоубийства, не уходить с незнакомыми людьми, не пытаться бороться с вампирами глупым человеческим оружием — серебряные пули работают только на оборотнях, Джослин. И больше не держать за руку Накари. И все у нас будет просто отлично.

Джослин начала протестовать, услышав первые три пункта в его списке, собираясь напомнить ему об очень весомых причинах для их совершения, но остановилась на последнем запросе. Она слабо улыбнулась.

— Ты шутишь, верно?

Натаниэль смотрел на нее, но не улыбался.

— Натаниэль, ты же шутишь… верно?

— Я не вижу ничего смешного в том, как ты смотришь на моего младшего брата, и не думаю, что ты должна касаться кого-то, кроме меня. Кроме того, что это за глаза цвета леса или изумрудные глаза? Они зеленые, Джослин. Просто зеленые. И довольно скучные, на мой взгляд, — его голос ни разу не колебался.

Джослин нахмурилась, недоумевая.

— Ты сумасшедший, — это все, что она смогла сказать.

Натаниэль нагнулся и обхватил ее за талию, плотно прижав к себе.

— Вампиры — чрезвычайные собственники по своей природе, Джослин. В первую очередь мы хищники, никогда не забывай об этом.

Джослин взглянула на него, удивляясь, все еще пытаясь понять, был ли он серьезен.

— Тебе может это не нравиться, но ты моя, — сказал он и зарычал. — Я думал, что мне, возможно, придется вырезать сердце того Темного, наколоть его на вертел и преподнести тебе на блюде. Ты ведь все еще ешь обычную еду, не так ли? По крайней мере, до твоего обращения, — он улыбнулся.

Джослин закатила глаза.

— Натаниэль… ты такой милый.

Натаниэль засмеялся, наклонил ее голову, обхватив лицо руками, и уткнулся носом в волосы, позволяя клыкам удлиниться настолько, чтобы показать ей, что говорит серьезно. Он прикусил ее шею — достаточно нежно, чтобы дать понять, что заботится о ней, и достаточно сильно, чтобы вызвать небольшую боль. Это было мягким выговором, ясным предупреждением и жестом любви… все в одном.

Его руки обвели контуры ее тела, касаясь так, будто он действительно верил, что она принадлежит ему. И почему нет? Джослин знала без сомнения, что так и есть. И помоги ей Господь, но в тот момент она хотела, чтобы так и было.

Он провел пальцами по изгибу ее шеи, хрупким плечам и вдоль талии, властно коснулся груди. Его пальцы задержались над двумя твердыми сосками, лаская их медленно и ритмично, а затем, наконец, переместились на бедра.