Кровавая судьба

Ее человеческое тело не переживет такую смертельную инъекцию яда, и, если не закончить переливание, ее тело вампира не будет достаточно сильным, чтобы принять преобразование.

Он так отчаянно хотел остановить ее боль.

Он с удовольствием принял бы собственную смерть, позволив ей жить без него, лишь бы закончить эти муки, но не мог.

Это было просто невозможно. Ставки слишком высоки, и либо они оба умрут, либо оба выживут.

Натаниэль не мог говорить. Не мог утешить. Он не мог ничего сделать, только держать красивую женщину, пока она так ужасно страдала в его руках. И он не смел вытаскивать клыки, даже на мгновение, потому что знал, что никогда не сможет укусить ее снова.

Натаниэль отключил свой разум от ее криков, боясь, что она в итоге сможет убедить его позволить им обоим войти в Долину Духа и Света вместе.

Он слышал истории о превращении…

Мужчинам рассказывали все в Румынском Университете: что происходило физически, сколько времени это могло занять, надлежащий способ управлять ядом, как удерживать получателя…

Но ничто, за все долгие века жизни, не подготовило его к тому, что он видел теперь.

Женщина, которую он любил, судьба, которую обещал почитать, беречь и ставить выше всего остального, мучилась: из-за него.

Слезы начали скапливаться в уголках его глазах, и он изо всех сил пытался сдержать их. Джослин умоляла теперь, как беспомощный ребенок, прося его о милосердии.

Она фактически использовала слово милосердие.

Натаниэль мягко слился с ее разумом, пытаясь понять, через что она проходила, чтобы разделить с ней это, даже если не мог прекратить. И то, что он нашел, было красным котлом боли, паники, непонимания и огромного страха. Джослин испытывала ни что иное, как… пытку… и это отнимало у нее желание жить.

Натаниэль мог ощущать собственный яд в ее теле, как он яростно разрушал ее изнутри. Муки были беспощадны, и боль не походила ни на что когда-либо видимое прежде. Никого — мужчину или женщину, человека или вампира — никогда нельзя просить вынести такое мучение.

Натаниэль прижал ее ближе, продолжая массировать руки, зная, что это бесполезно. Слезы текли по его лицу, и он чувствовал себя таким беспомощным, как никогда за века своей жизни.

И поэтому молился.

Впервые за десятилетия Натаниэль просил милости у Небесных Богов, умоляя закончить страдания Джослин.

Но время шло. Медленно. Мучительно. Пока молитвы не стали проклятиями, а горе не уступило место гневу. Однако Натаниэль боролся, чтобы сдержать его. Для них обоих. Держал свои клыки глубоко внутри ее шеи…

И продолжал вводить яд.

Глава 26

Джослин была слишком истощена, чтобы бороться дальше. Боль, наконец, победила. Она чувствовала, что смерть рядом, и просила прийти ее скорей.

Гнев на Натаниэля испарился, ни ощущения предательства, ни паники… ни просьб о милосердии. Только сладкое ожидание неизбежного конца.

Очевидно, превращение не сработало.

И она задавалась вопросом — почему?

Почему ее тело отказывалось от изменений?

Джослин то находилась в сознании, то отключалась, думая о Натаниэле, о том, насколько болезненной будет его смерть, и надеялась, что она будет похожа на это.

Она думала об Иде, своей ближайшей соседке, и семье, которой у нее никогда не будет. И о своих рыбках.

Кто позаботится о них?

А затем внезапно комната наполнилась цветами, как переливающаяся радуга в небе. Мысли о Натаниэле медленно исчезали из ее сознания, пока она не перестала чувствовать удерживающие ее твердые руки и сильные ноги.

Клыки в шее больше не казались чем-то ужасным. Возможно, боль искупила все ее грехи — у нее действительно было так много грехов? — так, чтобы перед смертью ее ожидали только прощение, мир и вечный покой.

Она смеялась вслух или, по крайней мере, думала, что смеялась. Все казалось таким глупым. Возможно, это просто какой-то сумасшедший сон…

Вампиры.

Оборотни.

Красивый, сексуальный мужчина, который живет только ради нее… обожает ее… поклоняется ей.

Бессмертие.

Теперь, размышляя над этим, она могла сказать, что это определенно сон. Но почему тогда так чертовски горят ее вены, и боль не уходит?

А потом произошло нечто совершенно странное.

Электрический заряд прошел через нее, вызывая ощущения, которых она никогда не испытывала прежде: резкое, бесспорное освобождение, как будто ее дух выходил из тела. Должно быть, это и называют смертью. Просто… освобождение.

Вес ее человеческого тела, казалось, исчез, кислород наполнял легкие, а энергия текла по венам новой жизнью — усиливая чувства и разум. Суставы и мышцы быстро ожили: возбужденные, омоложенные. Сердце начало качать новые силы, пробуждая каждый орган и ткань.

Джослин чувствовала свое совершенное тело, переполненное здоровьем и энергий…

И силой.

Так, словно она могла прыгнуть с крыши здания или летать… вместе с ветром.

Возможно, она стала ангелом в конце концов.

Джослин не нужно было пробовать новые силы, чтобы знать, что они есть. Она ощущала их в каждой клетке тела: никаких болезней, никакой уязвимости, отсутствие любых токсинов, которые были в почках или печени до этого.