Кровавая Ведьма (СИ)

— Нет, нет, нет, — шептала, как умалишенная, в исступлении, с трудом переворачивая мужчину на спину. По бледному лицу его пробежала болезненная тень, но в сознание он не пришел. И не удивительно!

Куртка, штаны — они ж держались на честном слове. Всюду, насколько хватало глаз, были рваные следы когтей. И кровь. Много крови!

Ее смывал проливной дождь, но и без того стало понятно — мага мне не спасти.

— Шетан, — едва сумев справиться с эмоциями, крикнула куда-то в пустоту кладбища, едва шевеля онемевшими губами. — Шетан!

Цокот копыт раздался не скоро, непозволительно нескоро для моего измученного сердца, заходящегося от предчувствия беды и тревоги. Крови было слишком много, а моих целительских способностей преступно мало!

Столько ран, столько царапин, отравленных ядом… И мозг, глупый мозг, еще чудом не погрузившийся в панику, выдал единственный пришедший на ум вердикт. Час. Ему остался час, вряд ли больше! И то только потому, что всё рассказанное о гриммах по большей части действительно являлись лишь сказкой.

Будь это правдой, я бы сама давно была должна упасть замертво.

Но как это знание поможет мне его спасти?!

— Должно же быть, — срывая с седла привязанную сумку, упала на колени обратно в грязь, принимаясь почти без разбора вытряхивать ее содержимое. — Должно же быть хоть что-то!

Но где прикажете взять противоядие от когтей гримма, если его в природе не существует? Нужно хотя бы остановить кровь, но как… Столько ран одновременно ни одно заклятие не возьмет!

Руки тряслись, мысли путались, слезы отчаянья застилали глаза. С каждой секундой я все больше понимала, что поможет лишь чудо. Чудо, которого у меня нет…

Или есть?

— Шетан, помоги, — не понимая, зачем, попросила коня, углубляясь всё дальше в безразмерную сумку одной рукой. Второй попыталась поднять левитацией тело Волка, но сразу получилось плохо.

Мужчина застонал от боли, и я вздрогнула, теряя концентрацию.

К счастью, животина оказалась умнее меня, и поддела безвольное тело хозяина головой, приподнимая. Дальше подхватила я, дрожа и продолжая поиски.

Когда удалось расположить Волка, повиснув, поперек седла, нашлось и искомое — пальцы наконец-то сжали небольшой резной ларчик.

— Да! — не сдержала ликования, подскакивая на ноги, одной рукой сжимая поводья, а другой извлеченное из ларца перо жар-птицы. Последнее из оставшихся. И, почти не думая, произнесла. — Перенеси нас туда, где ему помогут. Я хочу, чтобы он жил!

И земля вокруг завертелась. Закружилась, заметалась, вспыхнула золотистыми искрами…

И исчезла, оставив нас в темном, незнакомом лесу.

В лесу, где ни единой живой души не было!

— Да что же это? — невольно замирая, чувствуя, как с головой накрывает отчаянье, глухо произнесла я, озираясь.

Шетан недовольно всхрапнул. Переступил ногами, взрывая землю, а после и вовсе, чуть не встал на дыбы! Пришлось посильнее перехватить поводья, и погладить лошадиную морду, приговаривая:

— Тише. Ты ему навредишь. Чтобы тут не было, я разберусь. Я нас уберегу, слышишь?!

И конь послушался, хотя всё еще недовольно стриг ушами.

И причина его волнений стала понятно, когда из теней вековых сосен на полянку, где мы стояли, шагнул могучий владелец этих земель и природный враг всех копытных. То был огромный бурый медведь!

Вот только… медведь ли?

Я на своем веку повидала немало лесных животных. И леших, которые любили ими оборачиваться — тоже. Но могла ли я, спустя столько лет хоть подумать о том, что именно этого косолапого узнаю вот так запросто, в темноте и с одного взгляда?

— Дядюшка, — невольно охнула, замирая и прижимая ладонь ко рту. Голос в мгновение ока задрожал, и слезы, против воли, увлажнили глаза. — Да как же это…

А хозяин леса, огромный, что та телега кузнецовская, взирал на меня с непривычной добротой и лаской. Так, словно ждал меня тут всегда, непутевую, и зла, не смотря на все мои проступки, до сих пор не держал.

Не выдержав, я рухнула на колени там же, где стояла:

— Дядюшка. Прости меня, дуру бестолковую, беспутную! Прости за всё, что натворила! Что лесу твоему боль принесла, что деревню без присмотра оставила. Что тебя без помощи оставила — тоже прости, окаянную! Но заклинаю, всеми богами заклинаю: помоги. Помоги дойти до ручья заветного! Не смогу я без помощи твоей, жизнь его потеряю. Знаю, что много зла принесли маги имперские на наши земли. Но заклинаю, помоги. Я без него себя потеряю тоже — не смогу же без него!

Тихо фыркнул в ответ на этот мешка косолапый…

И моих вздрагивающих плеч коснулись уже морщинистые, но по-прежнему сильные руки. А голос мужской не ворчал, а успокаивал:

— Ну что ты, что ты, девочка! Когда ж я в помощи отказывал дочери своей названной? Вижу, горе у тебя большое, да маг этот дышит едва. Идем. Чем могу, подсоблю. А разговоры уже опосля вести будем.

— Правда? — звучно шмыгнув носом, будто я снова та мелкая ведьма деревенская с коленками разбитыми, с надеждой посмотрела я на лешего.