Кровавая весна 91-го

Вот смотри, — после небольшой паузы продолжил Николай Иванович, — у нас ещё с конца шестидесятых годов на базе завода работала научно-техническая лаборатория. Улучшала характеристики разрабатываемых узлов и агрегатов сельскохозяйственной и специальной техники, предлагала новые разработки. У Игоря Анатольевича — начальника лаборатории, вся стена в грамотах и благодарностях за изобретения и рационализаторские предложения. И что? А то, что первым делом в рамках хозрасчета вместе с сокращением продукции, уменьшили финансирование. И несколько уникальных специалистов, известных за рубежом, просто послали на фиг завод, и свалили работать в кооперативы и другие соцстраны. Там им дали гораздо лучшие условия, высокие зарплаты и буквально на руках носят. А ведь могли приносить пользу стране, но оказались не нужными. Дальше — больше, думаю, большой тайны не открою, весь город все равно в курсе, что на нашем заводе есть отдельное предприятие, связанное с оборонкой, так называемый «почтовый ящик» с отдельным входом. Ребята трудились на благо страны, их продукция была нужна Родине. А сейчас производство закрыли, их заставили кастрюли клепать! Кастрюли, только представь! И они очень убогие выходят, никому нахрен не нужны — больше на каски похожи, чем на посуду. То, что они делали раньше, многие страны в Африке, Азии, готовы за миллионы покупать. Но плевать, пусть уродские кастрюли штампуют, млять. У кого-то на самом верху, точно кукушка поехала, мать его!

— Бать, я вчера в фотках копался, документы на глаза попались, — осторожно заметил Андрей. — Я свидетельства видел, сертификаты и даже благодарность от министра. Ты же сам изобретатель и рационализатор. Матушка говорила, тебя в разные страны работать приглашали, готовы были платить огромные деньги. Она на тебя до сих пор дуется, что отказался. Сам же сказал, всё идёт к катастрофе. Зачем тебе тонуть вместе со всеми? Изменить ты ничего не можешь. Может лучше согласиться?

— Сынок, ты не понимаешь, — вздохнул Николай Иванович. — В шестидесятых годах, мы, будучи студентами политеха, мечтали приносить пользу Родине. Когда-то думали, наши изобретения прославят страну, дадут новый технологический рывок. Учились не ради галочки, действительно были увлечены, горели идеями и мечтами. Далеко не все, конечно, но многие. Двадцать три года назад я первый раз ступил на порог цеха «Агрегатмаша». Прошел путь от мастера участка, до главного инженера. Люди мне верят, надеются на меня, тут уже всё стало родным, и всё это в один момент бросить? Я так не могу.

Максимов мудро промолчал. Что он мог сказать? Поведать Воронову-старшему, что дальше будет ещё хуже: страны не станет, многие заводы пойдут под нож, инженеры, мастера, специалисты будут поставлены на грань выживания, доценты и доктора наук начнут торговать на рынке, а главным критерием успешности будет не ученая степень и полученные знания, а умение зарабатывать махинациями и аферами миллионы. Рассказать отцу о бандитском беспределе девяностых, расстреле парламента, войнах в Приднестровье и Чечне, коррупции, «прихватизации», разворовывании страны, других особенностях правления «Царя Бориса»? Не поверит. Слишком фантастично звучит. Даже сейчас, когда «процесс пошел». Он бы на месте отца точно не поверил. Да ещё бы подзатыльником слишком «умного» сынулю наградил, чтобы глупости не говорил.

— Так что сынок, такие дела, — вздохнул Николай Иванович. — Я остаюсь на заводе. Пока есть надежда, буду пытаться что-то сделать. А дальше видно будет.

В прихожей заверещал телефон.

— Сиди, пап, я возьму, — Андрей вскочил и быстрым шагом вышел в коридор. Схватил телефонную трубку:

— Алло.

— Андрей⁈ — в мамином голосе явно слышалось удивление. — Ты почему дома?

— Голова болела, школьная медсестра отпустила с уроков на один день, — честно признался Максимов.

— Слушай тут такое дело, — в мамином голосе явственно слышалось смущение. — Я хотела отца попросить, но раз ты уже дома…

Анастасия Алексеевна сделала паузу.

— Говори, мамуль, — подбодрил Максимов.

— Можешь по магазинам пробежаться? Молока взять, сметаны, сахара, хлеба, яиц и ещё кое-чего. Я сегодня собиралась медовик сделать. Отец денег даст.

— Без проблем, — заверил Андрей. — Хоть сейчас.

— Тогда дай отцу трубку, — попросила мать.

— Секунду.

Максимов прижал ладонью микрофон и крикнул:

— Пап, это мама. Тебя зовет…

Улица встретила Андрея теплыми лучами весеннего солнца. Прохладный ветерок, играясь, теребил куртку, даря ощущение свежести. Остатки подтаявшего снега расползлись грязными лужами на асфальте. На первых уже набухших почках уже кое-где проклевывалась зелень будущих побегов.

В кармане лежала выданная отцом десятка, в руке болталась авоська, настроение под стать весенней погоде было превосходным. Максимов чувствовал себя молодым, полным энергии и жизни, и искренне наслаждался прогулкой.

Внезапно внимание Андрея привлекли крики и возмущенный гомон. Через дорогу, возле трехэтажного серого здания, рядом с двумя желтыми милицейскими «уазиками» собралась толпа.