Кровавая Земля

— С того, Салли, что, раз уж мне довелось тащить толпу трусов на войну, им лучше знать, что я везунчик. И кто может быть везучее человека, с которым под ручку будет гулять девушка вроде тебя?

— Приятно знать, что янки твой бойкий язычок не отстрелили, — заметила она, скрывая удовольствие от комплимента. — Но ты что, решил тащиться в «Спотсвуд» в таком виде?

— А мне больше надеть нечего, — он хмуро оглядел потрепанный мундир. — Да ну к черту, если одежда подходит для сражений — значит, подойдет и для отеля «Спотсвуд».

Спустя шесть часов насытившийся Старбак с Салли и Люцифером направился к западу от города. Салли взяла дамскую шляпку и накинула шаль поверх простого голубого платья, которое скрыть ее красоту не могло никоим образом. Украшенным вышивкой зонтиком она закрывалась от солнца, которое наконец-то вышло из-за туч, поглощая остатки ураганного ливня и покрывая все дымкой.

Они прошли мимо исправительного учреждения штата, пересекли кладбище Голливуд, где свежевскопанная земля лежала шеренгами, словно батальоны мертвецов, и обогнули городскую водокачку. Наконец они увидели лагерь «Ли» — на широком отвесном склоне, возвышавшемся над рекой и каналом. Старбак раньше бывал в лагере и запомнил его как мрачное местечко, созданное временно. Прежде на этом месте располагалась ричмондская центральная ярмарка, но война превратило это место в огромный сборный пункт для батальонов, предназначенных для обороны Ричмонда. Теперь эти подразделения дислоцировались на северной границе Виргинии, лагерь же превратился в полоску грязной земли. Тут призывники обучались азам боевой подготовки, отставших от своих частей присоединяли к новым батальонам. Когда война только началась, лагерь стал излюбленным местом для ричмондцев, приходивших поглазеть на муштруемые войска. Затем новизна спала, и ныне немногие приходили к отсыревшим, заброшенным на вид казармам, рядом с которыми рядами стояли трухлявые палатки, хлопая на ветру.

Холм по-прежнему украшали лагерные виселицы, тюрьма была окружена несколькими деревянными постройками, в которых, по всей видимости, и томились нынешние обитатели «Ли».

Сержанты, развлекавшиеся бросанием подковы, подтвердили догадку Старбака — в хибарах размещался Второй специальный батальон. Нат направился вверх по холму, на котором проводились учения полудюжины рот.

Несколько унылых рабочих латали развалюги-хижины, среди которых, подобно дворцу в окружении лачуг, возвышался дом, являвшийся, по словам сержантов, штаб-квартирой Холборроу. Дом представлял собой прекрасное двухэтажное здание с широкой верандой, помещениями для рабов и кухней на заднем дворе. У входа торчали два флагштока, один — с «Южным Крестом», боевым знаменем Конфедерации, второй — с голубым флагом, несшим герб Виргинии.

Старбак остановился, чтобы посмотреть, как муштруют роты. Похоже, в этом было мало смысла, потому что солдаты и без того были достаточно умелы, но даже малейшая ошибка вызывала у сержанта шквал оскорблений. Он был высоким и долговязым, с неестественно длинной шеей и голосом, который можно было услышать и на противоположном берегу реки вплоть до Манчестера. Войска были не вооружены, просто маршировали, останавливались, поворачивали и снова шагали. Некоторые носили серые мундиры, но большинство — ставшие такими обыденными ореховые, которые проще было производить. По меньшей мере половина солдат, как с тревогой отметил Старбак, маршировала без ботинок, босиком.

Когда они подошли ближе к штабу, где четыре офицера развалились в походных креслах на веранде, Салли взяла Старбака под руку. Один из бездельничающих офицеров направил подзорную трубу в сторону Старбака и Салли.

— Тобой любуются, — сказал Старбак.

— Я ради этого и потеряла полдня, правда ведь?

— Да, — гордо подтвердил Старбак.

Салли снова остановилась, чтобы посмотреть на подразделения на плацу, которые вернули ей пристальный взгляд, насколько мог позволить сержант.

— Это твои солдаты? — спросила она.

— Мои.

— Да не так уж они плохи, а?

— Как по мне, выглядят нормально, — согласился Старбак. Он уже попытался проникнуться доверием к этим презираемым всеми войскам.

— Они ведь могут убивать янки, правда? — спросила Салли, почувствовав опасения Старбака. Она стряхнула заскорузлую грязь с рукава его мундира, не потому, что решила, что от этой грязи можно избавиться, а потому что знала — прикосновение его немного взбодрит. Потом ее рука замерла. — А это что?

Старбак повернулся и увидел, что Салли смотрит на деревянного коня для наказаний, воздвигнутого между двумя бараками. Конь представлял собой длинную доску, уложенную ребром на пару высоких козел, а наказание заключалось в том, что человека сажали на острый край доски, пока под весом собственного тела его пах не превращался в одну сплошную боль. На коне сидел заключенный со связанными руками и ногами, чтобы не смог слезть, а вооруженная охрана стояла рядом с лестницей, которую использовали, чтобы забраться на это устройство.

— Это наказание называется «конь», — пояснил Старбак. Дикая боль, как мне рассказывали.