Кровавая жертва Молоху

В кухне наступила такая тишина, что тиканье часов отдавалось эхом. Все знали, что жена фон Поста работает в банке и зарабатывает куда больше, чем он. Кроме того, ни для кого не было секретом, что он имеет привычку ухлестывать за юными соискательницами должностей в прокуратуре, секретарями судов и даже порой свидетельницами. Фред разглядывал свои ногти, а Свен-Эрик почесывал усы.

В голосе Майи Ларссон послышался металл:

– Готова побиться об заклад, что у твоего отца была такая же работа, как и у тебя. Только он был куда успешнее. Юрист, да? Или, может быть, светило в медицине.

Фон Пост побелел. Его отец был членом Верховного суда.

– Ты отказываешься отвечать на мой вопрос?

– Я понятия не имею, с кем у нее был роман, договорились? Мы не слишком близко общались. Знаю только, что у нее кто-то был.

– Она послала тебе сообщение…

– Да, она писала, что собирается с ним порвать. И я не рассказала об этом. О ней и без того много всякого болтали. Но больше мне ничего не известно. Ну что, я настолько разозлила тебя, что ты прикажешь на этом основании меня арестовать?

– Ты меня нисколько не разозлила, – возразил фон Пост. Голос его звучал тягуче.

– Прекрасно. Тогда, может быть, вы уедете отсюда и оставите меня в покое? Завтра утром мне предстоит кормить мою умирающую мать завтраком. Ей тяжело глотать. Это очень длительная процедура. У персонала на это времени нет.

Все поспешно забились в машину. Но едва они выехали со двора, как Свен-Эрик Стольнакке воскликнул:

– Проклятье! Остановите машину. Мне срочно нужно в туалет. Ух, как прихватило. Остановитесь, а то все произойдет прямо на сиденье.

Он поспешил обратно в дом.

Коллеги наблюдали в зеркало заднего вида, как Майя Ларссон открыла дверь. Прошло некоторое время, прежде чем она отступила в сторону и впустила его в дом.

Свен-Эрик сел на крышку унитаза. В туалет ему не хотелось. Минуты через две он спустил воду. Потом спустил еще раз. Помыв руки, он вышел наружу. Майя Ларссон и ее мужчина сидели за кухонным столом. Коротко кивнув мужчине, он сказал Майе Ларссон:

– Ты во всем попала в точку.

Она качнула головой в знак того, что ей все равно, раздавила сигарету о крышку банки, бросила окурок в банку и завинтила крышку.

– Ему удалось убрать Ребекку от расследования. А мы ничего не можем сказать по этому поводу. Ну, как бы то ни было… Прости за это…

Он обвел рукой кухню:

– Просто знай, что мы действительно хотим поймать того мерзавца, который это сделал.

Губы Майи Ларссон дрогнули, она поспешно отвернулась.

– Спасибо, что разрешили мне сходить в туалет. Кажется, начинаю стареть. Сначала неделю не можешь сходить, а потом вдруг такое… ну ладно, я пошел.

– Подожди.

По-прежнему глядя в сторону, она продолжила:

– У нее были отношения с женатым мужиком в деревне. Сам знаешь, иногда лучше полиции ничего не рассказывать. Назавтра все подростки в деревне начнут кидать камни именно тебе в окна. Ты считаешь, что я трусиха. А какая разница, с кем она спала? Она мертва. Ее уже не оживить. А тут этот чертов самодовольный петух, который хочет сделать на ней карьеру. И что, потом в газетах напишут, с кем она спала? К черту!

– Как его звали?

– Не знаю. Знаю только, что он работает в городе. А живет здесь, в деревне. У него семья, дети.

– Что-то ты больно долго, – сказал Томми Рантакюрё, когда Свен-Эрик наконец вернулся к машине.

– Да-да, – проговорил Стольнакке, возясь с ремнем безопасности. – Но такой крепыш получился – килограмма на три! Господи ты боже мой! Мучился запором целую неделю. А тут – на тебе. Знаешь, в такие минуты бываешь так счастлив, что невольно подыскиваешь имя малышу.

Карл фон Пост рванул с места так, что гравий полетел из-под колес.

Анна-Мария скосила глаза на полицейского. Он встретился с ней взглядом и чуть заметно кивнул.

Стоя в одиночестве в своей кухне, Кристер Эриксон разглядывал свою табакерку.

– Брошу, – заявил он вселенским силам. – Довольно. Завязываю.

Он выкинул табакерку в мешок для мусора, затем решительно завязал его и вынес в контейнер у выезда.

В доме продолжал буйствовать Маркус. Он ползал по полу, играл с собаками и никак не мог успокоиться. Кристер не торопил его. Ведь страх обычно подступает, именно когда ложишься спать. Со взрослыми тоже так. А завтра мальчик сможет спать сколько душе угодно.

Уже после одиннадцати он подполз к Кристеру и заявил, что теперь Дикий пес устал. Они почистили зубы, хотя другим собакам это было необязательно. Но затем выяснилось, что Дикий пес категорически отказывается спать в кровати под одеялом.

– Дикий пес будет спать только в будке, – заявил он.

Так что Кристер поставил на своем дворе зимнюю палатку прямо перед будкой.

Затем полицейский и мальчик сидели вдвоем в будке с карманным фонариком. Вера, Тинтин и Рой сгрудились вокруг них. Собаки были исключительно рады компании – и оленьим шкурам, которые Кристер постелил на полу. Уютный собачий запах смешивался с чуть терпким запахом шкур северных оленей.

Кристер читал вслух из «Маленького принца», подсвечивая страницы фонариком.