Кроваво-красная дорога

— Нет, — отвечает он. — Мы им не позволим. Обещаю, они не причинят вреда Лью. — Он берет меня за руки и крепко сжимает ладони. — А теперь... послушай меня, послушай. Ты слушаешь?

— Да, — говорю я. — Слушаю.

— Тебе нужно успокоитца, — продолжает Джек. — И тебе нужно доверять мне. Всем нам. Мне и Айку и Эш и Эпоне. А также Томмо и Эмми. Мы все знаем, каков план. И это ничего не меняет. Мы знаем, что нужно делать. Сейчас мы еще раз повторим детали, хорошо?

— Хорошо, — киваю я.

— Так вот. Эмми с Томмо прямо сейчас едут к месту встречи. Они вне опасности. Когда вокруг конюшен будет свободно, Эш приготовит для нас шесть лошадей. Вы с Айком постараетесь перехватить Лью. Затем мы все встречаемся у конюшен и валим отсюда. Эпона, повтори еще раз, в чем заключаетца твоя работа.

— Пока Саба и Айк забирают Лью, — объясняет Эпона. — Мы с тобой должны будем... отвлекать внимание.

— Вот именно, — отвечает Джек.

— Эй, — подает голос Айк. — Кажетца, представление уже начинаетца.

Звук барабанной дроби постепенно нарастает, пока мы разговариваем. Шум усиливаетца по мере того, как в строй вливаетца все больше барабанов, на которых играют Тонтоны в своих черных одеяниях. Пронзительно пищат костяные флейты. Большие урны с зажженными факелами беспорядочно расставлены по всей площадке.

Рабы в белых туниках, уже освобожденные от оков, толпами высыпают из бараков и стремительно несутца к открытой площадке. Мужчины, женщины, даже несколько детей. Они останавливаютца у платформы и начинают свои безумные танцы - раскачиваясь, кружась вокруг своей оси и высоко подпрыгивая над горящими урнами. Ночной воздух наполняет все нарастающая барабанная дробь.

Тонтоны — барабанщики начинают песнопения, и рабы присоединяютца к ним. Слов нет. Звуки раздаютца откуда-то из глубин их глоток. Тонтоны раскачиваютца и кружатца, рабы подпрыгивают и вращаютца по кругу.

Какое-то движение вокруг Дворца. Факелы освещают дорогу, ведущую от дома к полям.

Эпона по-прежнему не расстаетца с увеличителем и прижимает его к глазам.

— Што-то там происходит, - говорит она. А затем из нее словно дух вышибает. — О, боже, — шепчет она. — О, боже, не верю своим глазам!

— Што? — спрашиваю я. — Што там?

Ее рука трясетца и глаза навыкате, когда она передает мне увеличитель.

Как будто она только што увидела привидение.

Я навожу увеличитель на Дворец.

На ступеньках стоит Викар Пинч собственной персоной.

Мое сердце пропускает удар. А потом начинает бешено колотитца.

— Этого не может быть, — восклицаю я. — Он же мертв!

— Што? — спрашивает Джек. — Ты же не имеешь в виду того самого Пинча? Король жив?

— Да, — киваю я. — Но я же видела, он был мертв. Клянусь, он был мертв!

— Дьявола не так-то просто прикончить, — замечает Айк.

Пинч нарядился во все золотое: укороченные пышные бриджи, гольфы и туфли на высоких каблуках. Поверх всего этого он накинул роскошную золотистую мантию с отделкой из белого меха. Мантия спускаетца до самого пола и тянетца за ним шлейфом, вся усыпанная сверкающими камнями, частичками зеркал и переливающимися дисками. Сегодня на нем надет белый парик. Длинные вьющиеся локоны спускаютца до плеч и пышно взбиты над макушкой.

Его лицо так же раскрашено в золотистые тона какой-то краской с блестящими частичками. Он позирует со своей тростью, стоя на верхней ступеньке лестницы. Блики факелов играют на нем. Он весь блестит в окружающей темноте, подобно солнцу, спустившемуся на землю. Король-солнце.

Я вдруг замечаю, что он как-то всё больше опираетца на левую ногу.

Я наклоняюсь, заглядываю под сухопутный корабль.

Викар Пинч валяетца распластанным на земле, его правая нога вывернута под странным углом.

— Он сломал ногу, — говорю я. — Должно быть, это случилось, когда на него опрокинулся корабль.

Четыре мальчика-раба поддерживают края его мантии. Затем подходят два самых здоровенных Тонтона и осторожно приподнимают его. Они переносят Короля вниз по лестнице и усаживают его в сверкающую золотую колесницу, ожидающую у подножия. Мальчики расправляют его одежды. Шестеро Тонтонов поднимают колесницу на руки и начинают шествие по освещенной факелами дорожке прямиком в поля чаала.

Я слежу за ними через увеличитель, в то время как они направляютца к площадке с платформой. Колесница Пинча с трудом проталкиваетца сквозь толпу рабов, по-прежнему напевающих и танцующих. Они протягивают руки в безумном желании коснутца Короля. Тонтоны раздают направо и налево пинки и оттесняют толпу в стороны. Они поднимают колесницу вверх по лестнице на платформу и устанавливают ее в центре.

Затем поднимают Пинча; его сверкающие одежды развеваютца на ночном ветру. Тонтоны переносят его на платформу поменьше и усаживают в золотое кресло, подхватывают колесницу и уходят прочь.

У меня снова возникает то ощущение. То беспокойство, глубоко внутри, которое всегда предвещает, что произойдет что-то значительное. Не могу сказать точно, что это будет, но я должна быть готова. Такое ощущение уже бывало раньше, когда я входила в Клетку.

Дикое возбуждение. И оно нарастает.

— Давайте спустимся туда, — предлагаю я.