Кроваво-красная машинка

В тот же вечер Катрин забежала ко мне сообщить, что Франсуа начал воровать у родителей. Исчезла банкнота в 500 франков.

— Откуда вы знаете? От доктора?

— Да. Доктор Филипп зашел узнать, как там моя бедная мамочка…

И Катрин повторила нараспев:

— Бедная моя мамочка…

Я вздрогнул:

— А кстати об этом: надеюсь, ей лучше?

— Вот за что я вас ценю, так это за непосредственность, — заметила Катрин. — Благодарю вас. Мама выздоровела.

Я кивнул и внезапно погрузился в одну из тех медитаций, которые заслоняют от меня весь мир. Я попробовал мысленно следовать за Франсуа,— за тем Франсуа, который заикается, лжет, ворует. Вправду ли в этом порядке: заикается, лжет, ворует? Что же тогда будет завтра? Станет убийцей… Нет, этого не могу даже и вообразить, обескураженно заключил я. Франсуа уж слишком непохож на то, что есть я, слишком отличается от всего, чем я мог бы стать.

Катрин все еще говорила мне о докторе Филиппе, как он взволнован обнаружением кражи и не посмел открыто обвинить сына.

— О чем вы думаете, Нильс?

— Я просто говорю себе, что, если у меня нет с кем-то ничего общего, я не смогу его понять.

— Ну конечно, вы не воруете и никогда не заикались. Но разве вам нечем помочь Франсуа?

Нет, я не заикался даже в тринадцать лет. Зато я почти совсем онемел. Это заметили все — одноклассники, учителя. «Нильс не разговаривает». Но у меня была веская причина молчать. Андре Азар пригрозил мне: «Только раскрой рот, и я тебя убью».

— Нильс, а ведь я задала вам вопрос.

— Только раскрой рот, и я тебя убью, — прошептал я, вложив в эти слова всю свою ярость.

Я в упор посмотрел на Катрин. Казалось, и она тоже ошеломлена, лишилась дара речи от этой угрозы.

«Теперь, — подумал я, — можно попробовать влезть в голову Франсуа…»

Катрин овладела собой и заговорила снова. Вдруг я подскочил.

— Что вы только что сказали, Катрин?

— Насчет чего?

— Вы упомянули Бертье?

— Да объясняю же вам уже десять минут, что отец Франсуа попросил совета у инспектора.

— Да если этот идиот проследит за Франсуа так же, как мы, он просто схватит его за шиворот и потащит в инспекцию по делам несовершеннолетних!

В пятницу я опять был на своем наблюдательном пункте в сквере рядом с коллежем. Едва выстояв на посту с десяток минут, я увидел у газетного киоска знакомый силуэт. Случилось то, чего я опасался: инспектор задумал проследить за мальчиком и задержать его с поличным. Стоило Франсуа чуть-чуть отойти от коллежа, как за ним пошел Бертье, а я потащился следом. Втроем мы зашли в тот самый универмаг, где Франсуа уже приготовился совершить свой обычный налет. Он пошел прямо в отдел видеоигр. У Бертье был достаточно наметанный глаз, инспектор сразу догадался, что делает паренек. Его нахмуренные брови и сжатые челюсти сказали мне многое о его настроении. Оно было таким: «Эге, молодчик, да тебе нужна хорошая трепка, и сейчас папаша Бертье тебе ее задаст». Через минуту был бы скандал и нотации: «А ну вытряхни сумку и подумай о своем отце!» Франсуа тут же замкнется в молчании. Но что же делать? Крикнуть пареньку: «Давай деру! Полиция!» Бертье потребует от меня объяснений. Мне пришла в голову дурацкая мысль. Я направился прямо к инспектору, по пути прихватив с полки шелковый галстук с магнитным предохранителем от краж.

— Вот это да! — воскликнул я как можно гром­че. — Инспектор Бертье!

Мой оглушительный голос заставил инспектора вздрогнуть и послужил для Франсуа сигналом тревоги.

— Что это вы тут делаете? — продолжал я, вставая между Бертье и Франсуа. — Пришли за покупками?

Бертье все еще караулил парня. Он успел заметить, что тот старается улизнуть.

— Да пустите же, — пробормотал он. — Я тут кое за кем слежу.

— Простите? Вы за кем-то следите?

Я подошел к нему вплотную и сделал вид, будто споткнулся об этажерку с одеждой.

— Да отстаньте же от меня! — орал Бертье, пока я за него цеплялся.

Все было проделано в два счета: я заткнул галстук за пояс его пальто. Тут Бертье оттолкнул меня и устремился следом за убегавшим Франсуа. Я увидел только, как Франсуа пулей вылетел из дверей универмага, и услышал сигнал тревоги, сработавший в тот момент, когда Бертье устремился в погоню. Охранник кинулся к нему, проговаривая дежурную фразу «Попрошу вас задержаться, мсье» самым угрожающим тоном.

Я преспокойно прошел к другому выходу, а в это время вокруг Бертье собралась толпа. Оттуда слышалось:

— Ну, кто бы мог подумать, в такие-то годы…

— Уже никому нельзя доверять!

Еще я услышал, как инспектор пронзительно тявкнул: «Да говорю же вам, я из полиции!» — и со всех ног бросился наутек. На улице я, уже совсем один, расхохотался, думая: «Черт-те что! Ты творишь черт-те что!»

Я понимал, что для спасения Франсуа нужно действовать быстро. Бертье все знал. Он или все расскажет доктору, или возьмет Франсуа с поличным, поскольку тот, к несчастью, просто не мог не воровать.