Кроваво-красная машинка

Катрин бросила на меня панический взгляд и мотнула головой: «Нет». Я пожал плечом. Она считала, что у нас есть выбор? Положив маску на комод, я шепнул ей:

— Револьвер… у него в кармане…

С самого начала нашей беседы граф не вынимал руку из кармана.

— Идите прямо, — сказал он нам, — прошу вас, мадемуазель, вы вперед…

Идя по коридору, я пытался сложить воедино все элементы пазла, который был передо мною: судороги Фредерика, надпись на надгробии, очень крупный человек в маске, Боттичелли без души, опустошенные витрины…

— Соблаговолите дать себе труд войти, — промурлыкал граф, открывая дверь в свой кабинет.

В этот миг у Катрин глупо сдали нервы.

— Я хочу уйти. Вы не имеете права удерживать нас.

В дверном проеме сразу вырос грубый мужлан, служивший тут гидом.

— Не стоит вам ссориться с мсье графом, — проворчал он Катрин.

— И то верно, — раздраженно буркнул я. — Входите же! Я хочу видеть эту маску.

Граф снова нервно рассмеялся и направился к застекленной витрине. Он вынул из нее маску и с бесконечными предосторожностями положил на стол. Я снова нацепил очки.

— Вы позволите? — спросил я, взяв маску в руки.

Осмотрев ее несколько секунд, я положил маску обратно на стол. Это была весьма неплохого качества терракота.

— Недурно, — сказал я.

— Недурно? — повторил граф.

— Да, для подделки недурно.

Ксавье д’Аранкур вытащил револьвер и наставил его на меня.

— А теперь, — заорал он, — вы скажете мне, какого черта делаете в моем доме!

— Я пришел за этой маской.

— А! Так вы признаетесь. Что ж, тогда остается одно — объясниться в полиции.

И он сделал вид, будто тянется рукой к телефонному аппарату.

— Вы уверены, что хотите иметь дело с полицией? — осведомился я.

— А что? Прелестный скандальчик, да? — ухмыльнулся граф. — Университетский профессор в роли заурядного грабителя!

— А граф в роли убийцы — это, по-вашему, так же заурядно?

Он был так ошеломлен, что на миг ослабил бдительность.

Катрин воспользовалась этим, чтобы броситься на него, протянув руки с выпущенными, как у хищной птицы, когтями.

— Да она спятила, — растерянно пробормотал я.

Моро уже почти схватил ее, когда она живо отступила на полшага с победоносным криком. Теперь револьвер был у нее в руке.

— Оставьте, Моро, — приказал граф, машинально потирая оставленные у него на руке следы ногтей.

— Уходим, — бросила мне Катрин, передавая мне маску.

По мне, это было для нас лучше всего, но Моро грудью встал у двери, перекрыв нам путь к отступлению.

— Выпустите их, — приказал ему граф.

— Ни за что, — проворчал громила. — Я этой… сейчас башку разобью. Позвольте мне так и сделать, мсье граф.

— Но мсье граф сентиментален, — сказал я совсем тихо. — Он даже не захотел убивать Фредерика Рока.

— Вот, вот, сами видите! — взорвался Моро. — А ведь я говорил вам тогда, что от мальца нужно избавиться!

Тут граф холодно сказал Катрин:

— Стреляйте! Стреляйте в него и сможете уйти.

Моро все-таки хватило мозгов понять, что граф действительно хочет руками Катрин устранить бывшего сообщника, ставшего теперь помехой. И он с рычанием отскочил от двери, выпустив нас.

— Быстрее сматываемся отсюда, мсье Азар! Сейчас эти два господина начнут объясняться и метать молнии друг в друга…

Мы быстро сбежали по лестнице и на удивление легко нашли в темноте обратный путь.

— Слушайте, Катрин, мне и вообще не очень нравятся такие штуки, а у вас в руках и подавно, — сказал я, указав на револьвер.

— После года занятий стрельбой из арбалета, мсье Азар,— ответила мне Катрин, — я еще два года занималась стрельбой по летящим тарелкам.

Мы шли мимо пруда. Катрин широким развязным жестом выкинула револьвер в воду. Однако ж девица-то сногсшибательная.

— У меня для вас плохая новость, Катрин. Решетчатые ворота заперты.

Ограда у входа была очень высокая.

Немилосердно исцарапанные кто где, мы наконец уселись в пятый «Рено». Катрин взялась за руль.

— Итак, эта маска поддельная? — спросила она, трогаясь с места.

— Во времена Адриана д’Аранкура была настоящая — когда ее фотоснимок публиковали в энциклопедиях. То же самое касается и маленького Боттичелли рядом с террасой. Но графу Ксавье д’Аранкуру срочно понадобились деньги. И вот — прощай, маска, и прощай, Боттичелли!

— Но ведь граф может распродавать принадлежащие ему древности и не заменяя их фальшивками, — заметила Катрин.

— Да. За исключением тех, которые он успел продать до 1973 года, когда они еще не принадлежали ему. Вот отсюда и возникла необходимость заменить их копиями, чтобы его отец ничего не заметил. В прошлом существовало немало замечательных фальсификаторов, к примеру, Альфредо Фиораванти; они ваяли «этрусские» статуи и продавали их в нью-йоркский Метрополитен-музей. Но вышло так, что первую копию римской маски изготовил отнюдь не гениальный копиист. Граф Ксавье приказал сделать новую и в это же время скопировать и Боттичелли. Но было слишком поздно.

— Его отец заметил подмену?

— И это стоило ему жизни.

— Он был убит?

Катрин мгновенье помолчала — я видел, как она старается собрать воедино весь пазл.

— Но причем здесь мой брат? — прошептала она.

— Он был в замке в ночь убийства.

— А расследование? — спросила Катрин.