Кроваво-красная машинка

— Клеманс? — вскричала Катрин. — Да это девчонка что надо!

— С голубыми глазами, так? Как фамильные драгоценности, которые ей должны будут передать…

— Да… Иногда Франс говорит, что если б сама не вынашивала обоих детей в животе, то подумала бы, что Поль сделал их один!

Я сжал слона в кулаке. Поль жив. Но надолго ли? Если сейчас же броситься на его поиски — лишь один шанс из ста, что я его найду, и при этом не успею подготовить материалы к докладу. Этруски вымерли. Какая чаша весов перетянет?

— Вам нравятся волшебные сказки, Катрин?

— Не особенно.

— Вы неправы. Жили-были король с королевой, и печалились они, что не было у них детей…

— Что это вы рассказываете?

Тут я впервые в жизни понял, как же тяжко бывает видеть, слышать, воображать то, чего не видит, не слышит, не воображает никто другой.

Наконец оказавшись дома, я вновь погрузился в подготовку доклада. «Нам остается еще многого достичь в знании языка этрусков, в особенности для того, чтобы переводить недавно обнаруженные, самые длинные текстовые фрагменты. Несмотря на это, крупные загадки этрусского языка постепенно разгадываются, и можно рассчитывать…»

— Телефон, — проворчал я, — и кто это его только выдумал!

Пришлось снять трубку.

— Алло, мсье профессор Азар? Ну как вы там, рассмотрели Поля Дюверня в кофейной гуще?

Это был инспектор Бертье.

— А сами-то вы как? — отозвался я. — Наложили лапу на смазливую секретаршу?

— Пока нет, — ответил инспектор, которого это расследование привело в хорошее настроение. — Но я напал на интересный след. Уже два месяца по вторникам после обеда Поль Дювернь уходил с работы раньше. И он оставил в секретариате телефон, по которому с ним можно было связаться. Держу пари, что не угадаете: это телефончик отеля. Я пойду туда немножко порыскать прямо сейчас. Спорю, что мне расскажут о прелестной белокурой даме, пахнувшей духами… Ха-ха-ха!

— И сколько вы готовы поставить, если вам такого не расскажут? — спросил я.

Бертье едва не задохнулся от смеха. Потом поставил сто франков.

— Вечерком позвоню вам! — воскликнул он. — И при первой же нашей встрече готовьте звонкую монету!

В тот вечер мне так никто и не позвонил. Но когда я выстукивал на ноутбуке, что «Larth Avles clan avils huth muvalchls lupu» может почти однозначно переводиться как «Ларт, сын Аулуса, умер в возрасте пятидесяти четырех лет», в дверь позвонили.

— Да черт же! — воскликнул я, поднимаясь.

На лестнице стоял инспектор Бертье. Он протянул мне банкноту в сто франков.

— Признавайтесь во всем и сразу, — сказал он. — У вас есть хрустальный шар?

В «Отеле для путешественников», который был к тому же рестораном, Поля никто не ждал.

— Он все время только стоял у окна, — объяснил мне инспектор. — По словам хозяйки, он следил за домом напротив, да так пристально, что она приняла его за сыщика.

— А что там, в доме напротив?

— Консьержка, нотариус, зубной врач и с десяток буржуазных семейств, с хорошей репутацией. Уже две недели Поль не появлялся в отеле.

Бертье хмурился. История уже не казалась ему такой смешной.

— И что тут не так, инспектор?

— Да, наверно, это совпадение… Дело в том, что контору нотариуса ночью в прошлый понедельник ограбили.

— Что украдено?

— Немножко денег, какие были в ящике. Бумаги тоже исчезли, чековая книжка, банковская карта… Весь кабинет перерыт снизу доверху.

— А подозреваемого нет?

— Нет…

И Бертье с сожалением добавил:

— Кроме Поля Дюверня, исчезнувшего с утра в понедельник… Другое печальное совпадение: этот нотариус, которого ограбили, мэтр Сакар, он — нотариус родителей Поля. А Поль как раз недавно втравил их в скверную историю, посоветовав вложиться в темное дело. Это все смущает, а?

— В любом случае мы уже далеки от соблазнительной секретарши, — заметил я.

— О нет! — воскликнул инспектор. — Такая-то женщина и завлекла Поля на дурную дорожку. Поверьте моему опыту в преступных делах.

Я улыбнулся в пустоту, не ответив ни слова.

— Что хочет мне сказать эта ваша улыбка? — вдруг забеспокоился Бертье. — Или вы связаны с Большим Центральным Компьютером, то есть все обо всех знаете?

— Я знаю несколько мелочей об этрусках и еще менее того — о египтянах, — уточнил я. — Но вам стоило бы спросить в секретариате «Ай-Би-Эм», не забронировал ли Поль Дювернь в прошлый вторник место в поезде Париж — Женева.

— Париж — Женева? — пробормотал инспектор. — А почему бы вам не сказать мне еще и номер его брони? И что он там заказывал в вагоне-ресторане?

Он проворчал еще пару-тройку крепких фразочек, послуживших мне живым ободрением в моих египетско-этрусских изысканиях. В конце концов, мне только этого и было надо.