Кроваво-красная текила

В самом конце были собраны статьи, посвященные убийству, я увидел заголовки передовиц, преследовавшие меня в кошмарах, и целые страницы подробностей дела, прочитать которые мне так и не хватило мужества. Место преступления, расследование, поминальная служба — все в мельчайших деталях. В нескольких статьях речь шла про Рэндалла Холкомба, единственного кандидата на роль подозреваемого, чье возможное участие в деле публично обсуждало ФБР. Бывшего помощника шерифа Холкомба мой отец уволил за неподчинение в конце семидесятых, затем в 1980-м его арестовали за убийство и условно освободили из Хантсвилля за неделю до гибели отца. Очень удобно. Только вот, когда парни из ФБР его нашли через два месяца после смерти отца, бывший помощник шерифа лежал, скрючившись, в оленьей засидке в Бланко, с пулей между глаз. Очень неудобно.

Последним из конверта Карлона я достал снимок тела моего отца, накрытого одеялом, одна рука выскользнула наружу и висит, точно он пытается нащупать банку с пивом, а его помощник поднял руку, чтобы помешать сделать фотографию, но немного опоздал.

Я снова запечатал конверт и стал смотреть на неоновую рекламу пива над входом в ресторан, пока не сообразил, что Карлон что-то говорит.

— …теория о личной мести, будто бы бывший заключенный решил поквитаться с твоим отцом, — продолжал он, — все это чушь собачья. Боже праведный, если Холкомб действовал в одиночку, тогда почему ему всадили пулю в лоб как раз, когда федералы начали его искать?

Я съел кусок чизкейка и вдруг почувствовал, что у него вкус свинца.

— А ты не поленился сделать домашнее задание, Макэфри. Что, всю ночь читал вырезки?

Карлон пожал плечами.

— Просто сказал, что думаю. В них должно что-то быть.

— Может, в тебе говорит журналист?

— Да пошел ты! Твоего отца убили, но никто не отправился в тюрьму. Даже суда не было. Я всего лишь пытаюсь помочь.

Годы хорошей жизни немного смягчили черты лица Карлона, но в улыбке по-прежнему осталась жесткость, и голубые глаза были холодными. Его переполняли энергия, уверенность в себе и довольно грубое чувство юмора, но даже намека на сочувствие я не видел. Он был тем же пареньком из колледжа, который веселья ради сталкивал коров со склона и, совершенно не смущаясь, смеялся расистским шуткам и над сломанными конечностями. Он приходил на выручку своим друзьям и, скорее всего, искренне сказал, что хочет мне помочь. Однако я знал, что, если результат не приносит дохода или веселья, ему становится неинтересно.

— У Холкомба имелся собственный мотив, — напомнил я ему. — Если предположить, что стрелял он, Холкомб вполне мог действовать в одиночку.

— Готов поставить кругленькую сумму на то, что это кто-то из банды Уайта. Мои источники в полицейском управлении сказали, что я прав.

— Я слышал от них то же самое. Не слишком вдохновляющее заявление.

— Твой отец погиб сразу после того, как арестовал Ги Уайта за наркоторговлю. Не говори мне, что это совпадение.

— Зачем парням из банды Уайта было убивать уходящего на покой шерифа. Это не имело смысла. К тому же обвинения против Уайта отозвали.

Карлон снял кусочек квашеной капусты со щеки, и я заметил, что он смотрит через мое плечо в сторону кабинок у восточной стены ресторана.

— Хороший вопрос, — заявил он. — Иди, спроси у него.

— У кого?

Карлон показал донышком бутылки с пивом на столик, на который смотрел.

— Ги Уайта, приятель.

В кабинке, на которую показывал Карлон, сидели два человека. Спиной ко мне — худой англо-американец средних лет, которого мать одевала довольно смешно. Его брюки доходили только до щиколоток, бежевый пиджак болтался на плечах, да еще редеющие каштановые волосы торчали в разные стороны. Он уже все съел и с рассеянным видом постукивал четвертинкой соленого огурца по тарелке.

Мужчина напротив него был намного старше и значительно аккуратнее одет. Я никогда не видел Ги Уайта, но подумал, что если это он, то «белое»[27] у него только имя. Очень загорелая кожа, светло-голубой костюм, волосы и глаза густого темного цвета, как соус моль, делали его одним из самых привлекательных мужчин за шестьдесят, которых мне доводилось встречать. Мистер Уайт успел лишь наполовину справиться со своим «клубным»[28] сандвичем, но, похоже, не спешил с ним покончить. Он болтал с официанткой, улыбался ей рекламной улыбкой пасты «Колгейт» и время от времени показывал на своего спутника, сидевшего напротив. Официантка вежливо смеялась. Плохо одетый приятель мистера Уайта — нет.

— Он приходит сюда дважды в неделю, чтобы его все видели, — сообщил мне Карлон. — Сегодня он чистенькая знаменитость, спас от банкротства симфонический оркестр, ходит на все игры на стадион «Аламодом», поддерживает искусство. Стал совершенно респектабельным. Если в деле твоего отца появится новая информация, которая отправит псу под хвост его образ общественного деятеля, получится потрясающая история.

Я покачал головой.

— Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас к нему подошел и начал задавать вопросы?