Кроваво-красные бисквиты

– А как же его, этого нищего, отравили? – чуть исподлобья глянул на Фому Фомича купец.

– Сейчас расскажу… – Взгляд начальника сыскной упал на стоящие перед ним еще нетронутые вафельные рожки. – Это, значит, ваши знаменитые на всю губернию сладости?

– Да! – кивнул Кислицын.

– А я вот, признаться, ни разу их не пробовал… Правда, меня то извиняет, что сладкое не очень люблю.

– Так вы попробуйте, попробуйте! – стал предлагать свой товар купец.

– Непременно, только вначале спросить хочу у тебя: в городе отравитель действует, и неизвестно, кто он такой, а ты сам-то уверен в своих рожках? Может, они тоже того…

– Чего? – не понял купец.

– С ядом!

– Да как можно! Да мы свою продукцию, как новорожденное дитя… Да у нас тут дыхнуть никто не смеет. Раньше так было, а теперь и подавно. Вы, ваше высокоблагородие, будьте уверены, у нас все первый класс. Да вы сами попробуйте!

– Ты знаешь, Иван Васильевич, что-то последнее время боязно мне стало, за жизнь свою опасаюсь. Ты уж не обессудь, давай так сделаем, – он подвинул тарелочку со сладостями к Кислицыну, – съешь один рожок, раз ты так в них уверен, а я остальные, но только после тебя. Договорились?

– Отчего же не съесть, мы в своем товаре уверенные! – проговорил купец, взял в руки один рожок и, пригладив бороду, откусил.

– Я же тебе не дорассказал про новое отравление, – продолжил тем временем фон Шпинне. – Так вот, кто-то милостыню нищему подал, и знаешь, что это было?

– Бисквит Джотто? – перестал жевать хозяин кухмистерской, и в глазах его блеснул тусклый, едва различимый огонек злорадства. Говорил этот огонек о том, что втайне надеялся Кислицын: закроют-таки итальянскую кондитерскую.

– Ты почти угадал, только это был не бисквит, а вафельный рожок. Твой вафельный рожок! – Фон Шпинне подался вперед и указал пальцем на стоящую перед купцом тарелочку.

Тот замер с открытым ртом, глаза его неподвижно уставились на Фому Фомича. Обсыпанные вафельной крошкой губы медленно растянулись в глупую, непонимающую улыбку.

– Такого не может быть… – проговорил натужно, хотел еще что-то добавить, но поперхнулся, схватился за горло и принялся тут же, прямо на стол, выплевывать недожеванный рожок. Начальник сыскной предусмотрительно отодвинулся и спокойно наблюдал мучения купца. После чего сделал знак испуганно жавшемуся к стене половому.

– Чего изволите?

– Воды принеси. Быстро!

Половой убежал и через мгновение вернулся. Руки мокрые, полстакана расплескал, остановился и протянул воду фон Шпинне.

– Да не мне, голова еловая, хозяину своему! Не видишь, что ли, подавился!

Продолжая держаться за горло, Иван Васильевич взял стакан из рук полового, пригубил. Начальник сыскной точно ожидал этого, сразу же спросил у отплевавшегося купца:

– А в этой воде ты так же уверен, как и в своих вафельных рожках?

Снова поперхнулся купчина, брызнул слюной и водой, ударил стаканом по столу и, искоса глядя на полового, зло прошипел:

– Чего стоишь, обормот ушастый, живо со стола убери!

И началась беготня. Начальник сыскной, перед которым хозяин кухмистерской извинился за неудобства, встал, отошел в сторонку и молча наблюдал за происходящим, подумав при этом: «Как мало все-таки нужно людей, чтобы создать чудовищную суету!»

Когда все вернулось в прежнее состояние, фон Шпинне продолжил разговор с умытым, в чистой рубахе купцом, но уже не в зале, а в небольшой хозяйской каморке, комнатке для своих, где подсчитывались барыши и хранились самые ценные продукты.

– Ну что, Иван Васильевич, невесел? – спросил начальник сыскной у сидящего напротив Кислицына.

– Да какое уж тут веселье! Мало того, что моим рожком человека отравили, так еще и перед работниками своими осрамился. А точно, что это мой вафельный рожок нищему подали?

– Точно, в этом можешь не сомневаться.

– И кто же этот человек окаянный?

– Ты какого человека имеешь в виду?

– Ну так ведь того самого, что людей травит…

– А я думал, что это ты нищего отравил… – не глядя на купца, тихо сказал фон Шпинне.

– Да не я это! Да и какой мне прок? Да и что я, вовсе дурак? – зачастил, заторопился, заерзал на скрипучем стуле Кислицын.

– Ты в воскресенье на службе был? Какой приход посещаешь?

– Ну так, это, был, приход Покрова Божьей Матери…

– Вот видишь, и нищего отравили возле этой церкви. – Твой приход, твой рожок, в воскресенье ты там был, все сходится! – сказал фон Шпинне и соединил указательные пальцы.

– Да зачем мне нужно нищих травить? – горячо воскликнул купец.

– Да просто не нравилось тебе, что ты в церковь приходишь, а они, калеки перехожие, гнусавые, денежку у тебя клянчат. Вот ты взял да и отравил одного, чтобы другим неповадно было!

– Да нет, да что вы такое говорите, ваше высокоблагородие! Да я даже не знаю, как это делается… – выдохнул купец.

– Что ты не знаешь как делается? – остановил взгляд на купце начальник сыскной.

– Ну, как людей травить!

– Это дело нехитрое. Взял яду, подсыпал, и все. Может быть, ты и господина Скворчанского отравил? Ну ладно, ладно, не тряси головой. Вижу, что хватит с тебя сегодня страху. Слушай меня внимательно.

– Слушаю!