Кроваво-красный (СИ)

 Она хотела выйти, когда из коридора донеслись шаги, шорох, а вслед за этим — шелест извлекаемой из ножен стали. Полукровка замерла, медленно отпустив ручку двери, когда секундная тишина оборвалась хриплым смехом.

 — И ты нарушишь Догмат? — голос был знаком, хотя давно не звучал в убежище. Харберт, еще пару месяцев назад переведенный в курьеры, вернулся, а вместе с ним вернулись и неприятности, вносившие еще больший раздор в жизнь убежища.

 — Ты не посмеешь больше... — Корнелия скрывали стены, но Терис отчетливо представляла, как яростно сверкают его глаза и как рука сжимает меч.

 — Ущипнуть остроухую за задницу?

 — Она твоя сестра!

 — Три мои сестры — шлюхи в ''Белой медведице''. Это в Скайриме, если вдруг решишь заглянуть. Еще одна промышляет в лесах и может свернуть тебе шею одной рукой. Остроухих сестер я не припомню, если только мой покойный папаша не погулял в Валенвуде.

 — И как давно ты был в Скайриме?.. — голос Корнелия хранил странную для него угрозу — тихую, полную затаенного злорадства и предвкушения победы.

 — Хочешь повесить на меня смерть того мальчишки? — Харберт не растерял нахальной самоуверенности, и его короткий хриплый мешок ударил Корнелия сильнее, чем ранил его собственный словесный выпад, — Огорчу тебя — я был в Эльсвейре. А вот ты, кажется, шатался около Брумы, или где там его убили... Ты и твоя красноглазая мамаша-данмерка.

 — И кто может подвердить, что ты был там? — в тоне бретона звучала неуверенность и упрямая готовность стоять до конца, — Тот убийца, которому ты передавал заказ?

 — Он погиб. — Харберта это явно не печалило, он даже усмехнулся, — Как раз на том задании, которое я ему передал. Обвинишь меня и в этом?

 — Если усмотрю твою вину. — Корнелий, утративший все аргументы, продолжал безумную борьбу, не желая признавать очевидного даже Терис поражения. — От тебя слишком много проблем, Харберт, Черная Рука прислушается ко мне.

 — К верящему в Девятерых? — норд фыркнул.

 — А во что веришь ты?

 — В свой топор и золото. Это больше подходит для убийцы, чем молитвы у алтаря в часовне.

 — Мы с тобой равны в глазах тех, кто верует в Мать Ночи...брат. — в голос бретонца вернулась привычная мягкость, заигравшая новыми, пугающими оттенками. Это была мягкость кошки, неслышно крадущейся к жертве, мягкость растворенного в меде яда, ласковое и почти нежное обещание смерти.

 — Равны. И тебя, святошу, некоторые подозревать будут не меньше, чем меня. — Харберт тихо рассмеялся, и смех его зловещим рыком прокатился по пустому коридору, — Особенно после твоей поездки в Бруму. И однажды им будет страшно настолько, что они наплюют на то, что ты весь такой умный и правильный. О нет, напротив — только такой умница и умелый убийца мог так ловко ускользнуть от них, куда до тебя вечно пьяному старине Харбу... Можем даже поспорить, кто из нас проживет дольше.

 — Думаю, тот, кто меньше пьет. Целители говорят, что это вредит здоровью.

 — Не меньше, чем топор между глаз. — тяжелые шаги норда медленно удалялись в сторону столовой, — Не забывай, что нам теперь вместе работать.

 Терис стояла тихо до тех пор, пока в коридоры не вернулась тишина. Когда подземелья поглотили и норда и бретона, она тихо выскользнула за дверь, ловя себя на мысли, что таится даже в месте, которое было домом. Бояться некого, ее не тронут...пока что не тронут. Пока она молчит, не выказывает неверия, не сделала чего-то предосудительного в глазах да хотя бы того же Тейнавы. Его здесь не было, но видеть даже Корнелия полукровке не хотелось.

 «Мы оба неверные». — навязчиво шептали мысли, но давнее недоверие к окружающим брало верх. Он неверный, ему страшно. Он готов свалить вину на Харберта, такого же неверного. И кто знает, как далеко он пойдет, если с Харбертом этот трюк не удастся...

 «Он слишком честен».

 Честен, пока его не зажала в угол Черная Рука. Все честны до определенного момента.

 — На задание собралась? — шипение врезалось в уши, остановив убийцу на пороге. Оно не было ни зловещим, ни яростным, но всколыхнуло в сознании целый потом беспокойных мыслей.

 — Да, но сначала в Нибеней. — Терис повернулась и встретилась взглядом с Очивой; аргонианка стояла в проходе и почесывала за ухом дремавшего у нее на руках Шеммера.

 — Советую взять лошадь. Где ферма Фелиция Аттиса знаешь?

 Терис отрицательно покачала головой, и аргонианка со вздохом отпустила крысу и подошла к ней, сосредоточенно хмурясь.

 — Пара миль от Чейдинхолла по Синей Дороге. Фелиций наш, отслужил свое и теперь присматривает за лошадьми. Для тебя найдет, не пешком же зимой таскаться.

 — Спасибо. — Терис улыбнулась и сделала шаг к двери, торопясь уйти. Дружелюбие и забота Очивы казались искренними и настоящими...слишком искренними и настоящими, чтобы быть правдой. Красные глаза таили в глубине узких зрачков недоверие, и где-то в них крылось пристальное внимание, с которым она изучала убийцу.