Кроваво-красный снег. Записки пулеметчика Вермахта

Кормежка здесь отличная, однако по части табака не густо — каждому из нас положено лишь по пачке. Понятное дело, что нам ее не хватает, и мы пытаемся разбавлять табак листьями ежевики. Вкус отвратительный! Немолодой солдат, пробывший здесь некоторое время и знающий все ходы и выходы, приносит нам какую-то траву, которая растет в соседнем лесу. Мы сушим ее, а затем смешиваем с табаком и таким образом растягиваем нашу скудную пайку. Вопрос в другом: как долго смогут наши легкие выдержать эту адскую смесь.

12 апреля. Буквально накануне над лагерем нависло ощущение грядущей катастрофы. Готовится эвакуация. Сегодня я, наконец, сумел связаться с отрядом противовоздушной обороны возле Апольды, в котором служит Траудель, моя девушка. Их отряд также находится в самом разгаре сборов с тем, чтобы двинуться на новое место, поэтому мне удается поговорить с ней всего несколько минут. Это была наша с ней последняя встреча.

13 апреля. Я решил присоединиться к группе раненых, которая едет в Плауэн, но и здесь меня ожидает та же проблема — переполненный госпиталь. Никому нет до нас дела; все озабочены только одним — как спасти свою шкуру.

Я знакомлюсь с одним ефрейтором, родом он из Мариенбада, что в Судетской области. Он рассказывает, что его родители держат там маленький часовой магазин. Наш разговор заставляет меня вспомнить про солдата, которому ампутировали ногу на Рождество 1942-го и который был моим соседом в санитарном поезде после кровопролития под Рычовом.

Тот солдат тоже рассказывал мне, что он родом из Мариенбада. Он расписывал красоту этого места в таких страстных выражениях, что мне тогда захотелось там побывать. И вот, по милости судьбы, сейчас я оказался совсем близко к этому прекрасному курорту. Я не стал долго раздумывать, а тотчас присоединился к молодому, светловолосому ефрейтору и еще нескольким бойцам, которым также нужно было попасть туда.

14 апреля. Прошлой ночью мы остановились в Эгере, где получили щедрые походные пайки. Нам повезло поймать попутку от станции. Грузовик этот едет на склад военного снабжения, и мы преодолеваем на нем довольно приличное расстояние. Остальную часть пути мы совершаем пешком. Погода стоит прохладная, но, как бы в компенсацию этого, солнечная.

Дорога, что ведет сквозь чудесный сосновый лес, пошла мне на пользу, и я с удовольствием вдыхаю полной грудью лесной воздух. Я бы чувствовал себя совсем хорошо, если бы не давала о себе знать рана, которая из-за всех этих передряг начала гноиться. Так что я счастлив, что мы, наконец, достигаем Мариенбада. В местном госпитале мне наверняка окажут медицинскую помощь.

21 апреля. Время бежит здесь намного быстрее, и любой из нас был бы не прочь замедлить часы, будь это возможно. Мы с пристальным интересом наблюдаем за продвижением неприятеля на обоих фронтах. Каждый надеется, что американцы окажутся здесь первыми; более того, многие рассчитывают добраться до американских позиций пешком. Но американцы еще довольно далеко от этих мест. В Мариенбаде и его окрестностях по-прежнему тихо.

Выздоравливающих солдат вновь начинают отправлять на передовую. Так как я еще не полностью выздоровел, то остаюсь в госпитале для дальнейшего лечения. Моя рана все еще гноится; процесс, судя по всему, затронул и саму кость. Отлично! Я не слишком переживаю по этому поводу, поскольку боль вполне терпима.

29 апреля. Вчера прошел слух, что американцы придут с запада и, возможно, окажутся здесь, в Судетской области, раньше русских. Мы вздыхаем с облегчением и надеемся, что так оно и будет. Мариенбад — это по сути один большой лазарет, никаких боевых частей здесь нет. Следовательно, город будет сдан победителям без боя. Правда, на окраинах города и в лесах все еще остаются немецкие войска.

Ходят слухи о некоем упертом командующем, чьи солдаты пытаются оказывать американцам сопротивление. Несомненно, даже сейчас, когда военная драма неуклонно приближается к финалу, найдутся поврежденные умом войсковые командиры, которые будут беспрекословно следовать приказам Гитлера и сражаться до последнего патрона. Они вольны поступать, как им вздумается, но я надеюсь, что они будут делать это в одиночестве, не ставя под угрозу чужие жизни. Сражаться с американцами сейчас было бы не просто безумием, но и предательством по отношению ко всем раненым, находящимся в этом прелестном городе. Потому что поступить так — значит напрасно задержать американцев, и тогда первыми в Мариенбад войдут русские. В таком случае одному богу известно, что ждет нас, раненых, и гражданское население. Храни нас, Господь! Уж если нам суждено попасть в плен, то будем надеяться, что к американцам. Известно, что, в отличие от русских, они обращаются с пленными в соответствии с Женевской конвенцией.