Кроваво-красный снег. Записки пулеметчика Вермахта

Мы едем по главному пути подвоза со скоростью, которую делает возможной скудный свет луны. Иногда наши машины едут нам навстречу, иногда они обгоняют нас. Справа от нас тянется железнодорожная ветка, связывающая Калач со Сталинградом. У станции Воропоново сворачиваем налево, проезжаем несколько километров и оказываемся в развалинах города. Едем среди воронок от взрывов и куч щебенки, объезжая высокие завалы битого кирпича и опрокинутые телеграфные столбы. От густого едкого дыма все еще тлеющих пожарищ першит в горле и легких. Слева и справа виднеются обгоревшие обломки всевозможной военной техники. Наш водитель зигзагами ведет машину к какому-то леску или парку.

Останавливаемся на вершине небольшого холма, откуда видна часть города. Далекие языки огня и клубы черного дыма. Ужасное зрелище. Наконец-то мы чувствуем жаркое дыхание Сталинграда. Должно быть, примерно так когда-то выглядел Рим, подожженный императором Нероном. Единственное отличие состоит в том, что здешний ад кажется еще более ужасным из-за свиста осколков и смертоносных взрывов, увеличивая безумие и создавая у наблюдателя такое впечатление, будто он стал свидетелем конца света. Чем глубже мы проникаем в город, тем кучнее ложатся снаряды вокруг нас.

— Это обычное вечернее благословение от Ивана, — комментирует санитар.

Он, видимо, хотел придать своей фразе легкомысленную интонацию, однако прозвучала она, скорее, глуповато, как обычная плоская шутка. Санитар, так же как и я, сидит на ящике с боеприпасами. Сердце гулко стучит в моей груди, я чувствую, что меня охватил страх. Слышу какой-то новый звук в воздухе — как будто хлопает крыльями многотысячная стая птиц.

— Выпрыгивай! Быстро! Это «сталинские органы»! — кричит санитар.

Мы выскакиваем из машины и укрываемся за сожженным трактором. Шум раздается теперь где-то дальше, как будто птицы улетели вдаль. Затем вокруг нас грохочут взрывы, напоминающие оглушительный треск фейерверка. Над моей головой со свистом пролетает осколок размером с руку взрослого мужчины и вонзается в землю возле Кюппера.

— Повезло, — замечает мой сосед-санитар. Неожиданно раздаются чьи-то крики, призывающие на помощь врача.

— Должно быть, задело кого-то из зенитчиков. Мы как раз проехали мимо расчета зенитного орудия, — говорит унтер-офицер Винтер, также запрыгнувший в нашу воронку. — Пошли!

Вылезаем и снова занимаем места в машине.

Санитар объясняет, что «сталинский орган» — это примитивная ракетная установка, помещенная на обычный грузовик. Ракеты запускаются электрическим способом. Они не могут попасть в конкретную цель, а просто очень кучно покрывают выбранный для залпа участок земли. Горе тому, кто оказался в месте обстрела и не нашел себе надежного укрытия.

Теперь мы едем очень осторожно. Во многих местах дорогу нужно тщательно расчистить, чтобы по ней мог проехать транспорт. Встречаем другие машины, водители и пассажиры которых, пожалуй, думают так же, как и мы. Многие из них нагружены ранеными и убитыми — вывозить их можно лишь в ночное время, чтобы не попасть под прицельный огонь врага. Считается, что русские не видят наших ночных передвижений, однако это великое заблуждение. Враг знает, что происходит в ночное время, и обстреливает эту часть города из дальнобойных орудий. В небе постоянно появляются русские «швейные машинки». Мы часто видим их, они четко вырисовываются на фоне темного неба, освещенного огнем пожаров.

Высоко в небо взлетают зажигательные снаряды. Спереди доносится громкий треск пулеметных очередей. Я уже узнаю по звуку марки русского стрелкового оружия. Мы слышим взрывы ручных гранат, сопровождающиеся криками, и останавливаемся посреди развалин. Винтер куда-то исчезает, но через несколько минут возвращается.

— Наши люди должны были оставаться там, где были вчера, — сообщает он. Приближаемся, насколько это возможно, к условленному месту. Затем нам приходится остальную часть пути преодолевать пешком, неся в руках контейнеры с едой.

Машины снова трогают с места и медленно, метр за метром, двигаются вперед. Вижу два сгоревших русских танка «Т-34». Проходим мимо них и приближаемся к огромному зданию, похожему на заводской корпус. На фоне горящих развалин домов вдали видна высокая дымовая труба, похожая на угрожающе вытянутый к небу огромный палец, этакий перст указующий. Заходим в тень, отбрасываемую заводским зданием.

Начинаем разгружать нашу поклажу, и хотим идти вперед, однако русские снаряды начинают падать именно там, куда мы направляемся. Некоторые из них ложатся в опасной близости от нас. Позади нас вспыхивает огромный факел, это снаряд угодил в какую-то машину. Затем еще один взрывается рядом с нами, наверное, это попадание в склад с горючим. Замираем на месте, ждем, что будет дальше.