Кровавое дело

— Вам уже известно, что я доктор Анджело Пароли, — продолжал он. — Я владелец первой глазной лечебницы Парижа… Я богат… И говорю все это для того, чтобы вы знали, что я буду счастлив положить к вашим ногам все свое состояние, в ожидании, пока вы не получите наследство отца, на которое имеете полное и неоспоримое, хотя, к сожалению, и не исключительное право. Мое страстное желание и пламенное стремление — заслужить вашу благодарность.

— Вы уже заслужили ее, — с живостью проговорила Сесиль. — Не возврати вы мне бумажник отца, где находилась квитанция марсельского банкира, которого я даже и имени не знала, кто знает, может быть, и все состояние было бы для меня потеряно навеки?! Кто-нибудь другой, не вы, может быть, и не побеспокоился бы вернуть находку, а хладнокровно оставил бы ее у себя… Почем знать? Может быть, даже попытался бы обратить находку в свою пользу! Вы оказали мне громадную услугу и этим получили право на мою вечную и безграничную благодарность.

— А ваша дружба?

— Она так же, как и моя благодарность, всецело принадлежит вам.

— О, благодарю, благодарю! — говорил Пароли своим бархатным, горячим голосом. — А что, если бы я осмелился мечтать еще о большем?

— О чем же?

— О вашей любви…

Услышав эти слова, дочь Жака Бернье вдруг разом припомнила все прошлое. Она побледнела, как смерть, и задрожала. Как живой укор, как ужасное привидение, как бездонная пропасть вдруг обрисовалась перед нею ее «ошибка», ее минутный каприз.

О, как ужасно проклинала она в этот момент несчастного актера! Чего бы она не сделала, чтобы стереть его с лица земли!

Сесиль низко-низко нагнула свою чудную головку под бременем тяжелых, черных мыслей.

Пароли между тем не сводил с нее своих магнетических глаз, как змея, которая смотрит на добычу, пока она сама не подлетит к ее пасти.

Он увидел внезапную бледность девушки, заметил ее страшное смущение.

— Да, — проговорил он горьким разочарованным тоном, — было слишком безумно, слишком смело с моей стороны мечтать, что вы когда-нибудь сможете полюбить меня! Я вижу, что ваше сердце несвободно!

— Не расспрашивайте меня! — воскликнула Сесиль, сжимая пылающие виски обеими руками. — Умоляю вас, не расспрашивайте меня.

Слезы в голосе девушки и отчаянное выражение ее лица должны были зависеть от причин гораздо более важных, чем простая интрижка.

Но какие это могли быть причины?

Вот какой вопрос мысленно задавал себе Анджело; но так как, несмотря на всю свою сообразительность, он не мог найти на него сразу подходящего ответа, то продолжал, уже вслух и голосом, как будто дрожащим от волнения:

— Я не имею никакого права расспрашивать вас. Я отлично понимаю, что внезапная дружба не может иметь всех привилегий старой привязанности. Я жду, чтобы вы сделали мне честь и подвергли мою дружбу какому-нибудь испытанию.

Итальянец глубоко вздохнул и провел рукой по глазам, чтобы стереть воображаемую слезу, а затем продолжил:

— Я не буду говорить больше о чувстве, вспыхнувшем во мне так внезапно, что оно даже заставило меня забыть приличия. Я глубоко раскаиваюсь в своей поспешности и прошу вас простить меня.

— Мне нечего прощать вам, потому что вы ничем меня не оскорбили, — ответила Сесиль, устремив на своего покровителя глубоко печальный взгляд. — Но, прошу вас, не будем больше говорить об этом. Начните вашу роль друга: мое положение хорошо вам известно, что я должна, по-вашему, теперь делать?

— Потеря бумажника тесно связана с трагическим происшествием, жертвой которого был ваш отец. Почем знать, не поможет ли он напасть на след настоящего убийцы? По моему мнению, вы должны представить бумажник судьям — это прежде всего. Разве это также и не ваше мнение?

— Без сомнения. Но мне нужно, чтобы вы были около меня, чтобы вы были со мной, когда я отправлюсь в суд. Вы возьмете на себя труд объяснить судьям, каким образом попала к вам в руки эта драгоценная для меня находка.

— В этом случае, как и во всех других, я попрошу вас всецело располагать мной. Я готов сопровождать вас в суд, когда вам угодно. Вы не знаете, какому следователю поручено ведение дела?

— Знаю.

— Его имя?

— Monsieur де Жеврэ.

Пароли разыграл удивление со свойственным ему талантом.

— Monsieur де Жеврэ! — повторил он. — Да это просто случай! И какой счастливый случай!

— Почему счастливый? Разве вы знаете этого следователя?

— О да, он даже обязан мне! Мне недавно пришлось оказать ему громадную услугу. Не будь меня, его мать, которую он буквально обожает, была бы слепа навеки и безо всякой надежды на выздоровление.

— О, вот покровитель, которого я прошу у Бога с самого дня смерти бедного отца! Это вы! Я отлично знаю, что вы будете отныне моим Провидением! — воскликнула Сесиль в экстазе.

— Я буду только вашим другом, и этим все сказано! — скромно возразил итальянец. — Теперь же мы, конечно, уже не можем отправиться к господину де Жеврэ, — прибавил он.

— Так отложим на завтра, разумеется, если вы свободны.

— Завтра, как и всегда, я к вашим услугам.