Кровавое дело

Письмоводитель, исполнив данное ему поручение, вернулся в кабинет следователя, вслед за ним вошел и начальник сыскной полиции.

— Анжель Бернье там, — сказал он.

— Пусть войдет.

Незаконная дочь бывшего торговца переступила порог кабинета. За несколько часов она состарилась на несколько лет: щеки ввалились и покрылись мертвенной бледностью; черные круги окаймили глаза, покрасневшие от бессонницы и жгучих слез.

— Что вы сделали с моей дочерью? — спросила она дрожащим голосом. — Без сомнения, вы собираетесь меня допрашивать. Хорошо же, я вам не отвечу ни слова до тех пор, пока вы мне не скажете, что вы сделали с моей малюткой…

— Ваша дочь поручена вашей служанке.

— Катерине?

— Да, лавка должна быть заперта во время вашего отсутствия…

— И моя дочь осталась без пристанища! В вас нет ни капли жалости!

— Ваша дочь не одна, а, давая приказ запереть лавку, я только следовал закону.

— В таком случае закон гнусен! Я просила о свидании с господином Фернандом де Родилем… Почему он не пришел?

— Господин де Родиль не занимается больше вами, мне одному предоставлено право освободить вас, если вы докажете свою невиновность, или переслать в окружной суд…

— Перешлите поскорее, может быть, присяжные не будут так слепы, как вы.

— Вы все еще отрицаете участие в убийстве?

— Отрицаю со всем пылом негодования…

— Вы ненавидели отца?

— Да разве могла я его любить, скажите, пожалуйста?

— В разговоре о нем с Сесиль Бернье вы угрожали ему…

— Я, незаконнорожденная дочь, высказала его законной дочери Сесиль Бернье то, что думала об отце и о ней самой.

— Что вы думали о ней! — повторил господин де Жеврэ. — Разве вы могли в чем-нибудь упрекнуть молодую девушку, которую, по вашим словам, вы совсем не знали до этого?

— Это касается только меня.

— Так вы отказываетесь отвечать на мой вопрос?

— Да. Впрочем, к чему мой ответ?На моей квартире нашли записную книжку Сесиль Бернье… Защищаться? Да разве мне поверят? Даже и не выслушают. Ах, мне кажется, что я схожу с ума!… Уж лучше бы умереть!

И Анжель, закрыв лицо руками, разрыдалась. При виде такого отчаяния следователь почувствовал минутное волнение. Что, если эта женщина говорит правду? Но вскоре недоверие одержало верх над сожалением.

— Я никогда не сомневался в вашем громадном сценическом даровании, — произнес он иронически, — но, право, оно совсем не к месту: вам не удастся убедить меня…

— Вас убедить? — повторила Анжель. — Я знаю, что это невозможно, и вовсе не пытаюсь!

— Я сейчас приведу вашего соучастника на очную ставку с вами.

— Ах, наконец-то! — вскричала Анжель. — Поторопитесь!

Оскара Риго ввели в кабинет. Следователь внимательно наблюдал за выражением лиц носильщика и хозяйки лавки, но ожидания его ничуть не оправдались. Анжель с любопытством глядела на брата Софи, но нисколько не смутилась; Оскар был тоже спокоен. Следователь, указав рукой на Анжель, спросил:

— Знаете вы эту даму?

— Нет, господин следователь.

— А вы, Анжель Бернье, станете настаивать, что не знаете этого человека?

— Настаиваю, потому что это правда: я вижу его в первый раз в жизни.

Господин де Жеврэ молчал несколько секунд, нахмурив брови и размышляя. Анжель первая прервала молчание.

— Итак, — сказала она глухим голосом, который мало-помалу становился все звучнее и, наконец, стал металлическим, — вот убийца! Этому-то человеку, по вашему мнению, я заплатила за убийство отца! — И она прибавила с сильным гневом, идя прямо к Оскару, который попятился от нее: — Этот человек пытался убить мою дочь!…

Начальник полиции поспешно встал между ними, а Анжель продолжала:

— И вы уверяете, что он обвиняет меня в соучастии, — говорит, что получал от меня нужные сведения и приказания…

— Да нет же, нет! — крикнул Риго. — Я ничего не говорил, я вас не обвиняю и даже совсем не знаю!

— Зато я тебя теперь узнала, — с бешенством возразила Анжель, — и если ты покушался на убийство моего ребенка, я требую правосудия, жажду твоей крови. Каторга — слишком недостаточное для тебя возмездие, мне нужна твоя голова…

Затем, обернувшись к следователю, она продолжала:

— Вы видите, этот человек меня вовсе не знает, он сейчас сам заявил об этом, а вы осмеливаетесь все еще меня обвинять, и я еще не на свободе!

— Ни убийца, ни соучастник, ни преступник — лентяй, добрый малый, — с живостью вмешался Оскар. — Повторяю вам два раза, десять, сто раз, что я не знаю ни вас, ни вашу дочь! Девочка видела, конечно, негодяя, укокошившего старика в вагоне. Так приведите ее, пусть она посмотрит на меня, и, если признает за убийцу, сейчас же меня повесьте!

Господин де Жеврэ и начальник сыскной полиции обменялись несколькими словами вполголоса, и второй вышел из кабинета.

— Выведите подсудимых, — приказал следователь, — они мне скоро опять понадобятся.

— Так вы не убедились в моей невиновности, — произнесла с горечью Анжель. — Говорят, правосудие зорко, а вы представитель его; я же утверждаю, что оно слепо. Чего вам надо еще? У этого человека нашли чемодан, украденный у покойного Жака Бернье, следовательно, он — убийца. Так как он сам сознался, что не знает меня, кто же осмелится меня обвинять?