Кровавое дело

— В доме, где я живу. Над моей квартирой есть маленькая меблированная квартирка. Она не занята, и вы можете переехать туда.

— Хорошо. Я буду ближе к вам и таким образом буду иметь возможность привести к вам скорее мою дочь… нашу дочь…

Пять минут спустя Анжель выходила вместе с товарищем прокурора из тюрьмы Сен-Лазар, дверь которой тяжело захлопнулась за ними.

Почувствовав себя на свежем воздухе, увидев проходивших и проезжавших, Анжель Бернье была не в силах совладать со своим волнением.

— Что вы делаете для меня теперь, — проговорила она, обращаясь к Фернану, — изглаживает из моей памяти все дурное. Верьте, что я вам благодарна от глубины души.

Голос ее дрожал. Она зашаталась и упала бы, если бы сильные руки барона не поддержали ее.

Фернан заботливо усадил Анжель в карету.

— Улица Дам, 108, — сказала она кучеру.

Он пошел по улице Сен-Дениского предместья и взял карету, которая привезла его на улицу Невер.

Увидев его, Леон в порыве нетерпения бросился навстречу.

— Ну что, сударь, — с живостью спросил он, — удалось ли вам?

— Да.

— Значит, madame Бернье?…

— Свободна!

— Наконец-то! Где же она теперь? Что делает?

— Бедная мать уже принялась за поиски! Оставив меня, она поехала в Батиньоль на улицу Дам, к своей служанке Катерине.

Затем барон поехал в префектуру осведомиться у начальника сыскной полиции, не удалось ли напасть на след девушки.

Но в рапортах полицейских агентов не было ничего, что бы могло дать надежду на возможность скорого успеха.

«Раз полиция ничего не может сделать, что же сделает Анжель?» — подумал барон и вернулся домой в самом мрачном отчаянии.

Глава LXI

ПОИСКИ АНЖЕЛЬ

Анжель Бернье составляла план своего похода, сидя в быстро мчавшейся карете.

Увидев свою лавку с закрытыми ставнями, Анжель почувствовала, что сердце ее сжалось — столько горьких воспоминаний пробудил в ней этот печальный вид. Слезы градом полились по ее бледным щекам.

Карета остановилась перед домом 108.

Анжель вышла, сделав нечеловеческое усилие, чтобы совладать с душившим ее волнением.

Давно зная, где находится комната ее верной служанки, она не спрашивала у консьержки, куда ей идти, и пошла вверх по лестнице с необычайной быстротой. Наконец она дошла до комнаты Катерины.

Ключ был в двери!

Анжель слегка стукнула в дверь, потом повернула ключ и вошла.

Катерина обернулась на шум.

Она разом узнала свою барыню и вскрикнула от ужаса, удивления и радости.

Они бросились друг к другу и долго и молча плакали.

— Наконец-то, — нашла силы вымолвить бедная Катерина, продолжая горько плакать.

Анжель собралась с духом и проговорила:

— Эта свобода временная, которую мне дали из жалости, потому что меня по-прежнему обвиняют и я по-прежнему нахожусь на подозрении. Ты понимаешь, что я должна знать все, все, положительно все. Припомни, что происходило у нас в доме.

Катерина не могла рассказать бедной матери ничего, кроме того, что она уже говорила Леону Леройе и Рене Дарвилю.

Анжель слушала старуху с лихорадочным вниманием. Но ни один луч света не мелькнул в рассказе Катерины.

— И с тех пор никаких известий? — проговорила Анжель.

Катерина с грустью покачала головой.

— Ты везде ходила, везде расспрашивала?

— Везде.

— И нигде ничего не узнала?

— Кроме того, что я вам уже рассказала, нигде ничего. Говорят, что около двух часов перед нашим домом остановилась какая-то желтая карета, вовсе не походившая на наемную. Что в эту карету села молоденькая девушка и что там ее ждал какой-то человек, лица которого нельзя было рассмотреть.

— Ей устроили западню, в этом нельзя сомневаться ни минуты, — проговорила как бы про себя дочь Жака Бернье. — Я сама начну теперь розыски в нашем квартале. Ну, а пока что перейдем к другому вопросу. Ты знаешь, за что меня арестовали и какое страшное обвинение предъявили?

— Увы, знаю!

— Ты знаешь единственное основание, на котором покоится это обвинение?

— Да, записная книжка, найденная в вазе с цветами в вашей спальне.

— Вот по поводу этой-то книжки я и прошу тебя призвать на помощь всю твою память.

— Я сказала полицейским, что не я нашла эту книжку и что даже никогда не видела ее раньше, и это истинная правда.

— Разумеется! Но книжка сама прийти не могла?!

— Я никогда никого не впускала без вас в вашу квартиру.

Катерина опустила голову и, сдвинув брови, добросовестно припоминала. Вдруг она вздрогнула.

— Ты припоминаешь? — вскрикнула Анжель, у которой даже дух захватило от волнения.

— Господи, Господи! — пробормотала служанка, побледнев.

— Кто-нибудь входил ко мне в мое отсутствие?

— Да.

— Но кто же? Кто? Говори скорее!

— Вот что я вспомнила. Это обстоятельство казалось мне таким ничтожным, что я совсем о нем забыла. Теперь вспомнила. Разбитое окно…

— Какое окно?

— Одно из окон в барышниной комнатке.

— Когда?

— Накануне вашего возвращения.

— Кто же разбил его?

— Да какой-то мужчина, который очень неловко подбросил свою тросточку.

— Что это был за человек?