Кровавое дело

Он вошел. Помещение, с виду такое невзрачное, оказалось просторным. В первой комнате, заставленной множеством маленьких столов, Оскар увидел целую толпу. Противный до тошноты пар наполнял эту залу, где ели люди различного калибра: одни — заморенные и оборванные, другие — чисто одетые, но с лицами и манерами, ясно указывающими на их ремесло.

Тут толпились содержатели известных домов, уличные бродяги в высоких шляпах, в синих или белых блузах с красными кушаками; женщины в шляпках или простоволосые, грязные, полуобнаженные, рабочие разного рода, привлеченные дешевизной, мелькали в этой порочной толпе.

Едкий, отвратительный запах проникал в нос и горло. Пар от еды смешивался с дымом от трубок курильщиков и делал воздух почти негодным для дыхания.

За некоторыми столами ели быстро и молчаливо. За другими хохотали, пели, говорили громко, рассказывали сальные истории.

Гарсоны, разнося порции рагу по четыре су, сновали взад и вперед, не обращая внимания на царствовавший хаос, способный вскружить голову человеку непривычному.

— Чудесно! — пробормотал Риголо, улыбаясь во весь рот. — Ничто не изменилось здесь за три года!

Хозяин «Красной кошки», окруженный рядом бутылок, стоял за стойкой и наливал вино в стаканы, подносимые ему гарсонами. Оскар Риго подошел к нему.

— А! Папаша Берлюрон, как поживаете? — спросил он, протягивая руку.

Хозяин отвечал рукопожатием и, с минуту вглядываясь, воскликнул:

— Ба! Да это Риголо!

— Да, собственной персоной, как видишь, старина!

— Вы путешествовали? Давненько вас не видать!

— Я уехал из Парижа три года назад.

— Вы были в «тени»? — спросил хозяин, подмигивая лукаво.

— Напротив, на солнце! — отвечал с грубым смехом Оскар. — Я был в Африке и теперь приехал оттуда.

— Нажив состояние?

Риголо пожал плечами.

— Как, бедняга, вы вернулись не с полным кошельком?

— Оставьте меня в покое, ничего там не возьмешь — умирают с голода!

— Значит, вы не сумели взяться за дело.

— Говорю вам, что нечего там взять. Африка подметки не стоит Парижа. Я только что приехал по железной дороге и пришел с вами повидаться и узнать, не могу ли встретить у вас кого-нибудь из прежних знакомых.

— Никого нет, дружище, — возразил содержатель заведения, — за три года посетители переменились. Впрочем, некоторые, кажется, остались…

— Кто именно?

— Сухарь… Кривой и Колокольчик остались верны «Красной кошке».

— Они здесь? — спросил с живостью Оскар.

— Сухарь завтракает… он где-нибудь в уголке: я недавно его видел.

— Ладно! Я поищу его.

И Риголо пошел в глубину залы, крича во все горло:

— Где Сухарь?

Дюжина голосов подхватила:

— Спрашивают Сухаря! Откликнитесь!

Услышав эти крики, молодой человек лет двадцати пяти, длинный и худой, как палка, с ввалившимися щеками и глазами, окруженными синими кругами, одетый в белую блузу и трехэтажную шляпу, с косматыми волосами, приглаженными с помощью косметических средств, встал со своего места, причем верхушкой громадной шляпы коснулся потолка.

— Ну, что надо? — спросил он голосом, охрипшим от попоек. — Здесь я, кто меня требует?

— Я, старый дружище, — ответил Риголо, пробираясь между столами и протягивая руку.

Худой великан испустил крик изумления.

— Черт побери, да это Риголо! — воскликнул он, тряся руку приятеля.

— Точно так: Риголо вернулся из Африки…

— Давно ли?

— Сегодня утром. Я ищу старых друзей и наконец-то нашел одного… да из хороших, настоящих.

— Ты ел?

— Нет, выпил только стакан водки да закусил хлебом.

— Так садись и заказывай! Гарсон, бутылку с зеленой печатью, как в последний раз. Да самого лучшего!

Приятели уселись друг против друга. Оскар вынул. из кармана корсиканский нож, чтобы разрезать хлеб. Гарсон подал вино. Раскупорив бутылку и налив стакан, великан провозгласил здоровье своего друга и прибавил:

— Наконец-то ты вернулся — это главное. Верь или нет, но за три года нам чего-то не хватало без тебя. Мы говорили время от времени: «Бестия Риголо, не держится ли в «тени»?» Был ты в Бельвилё?

— По дороге с вокзала, но не видел ни души знакомых.

— Это меня не удивляет… Наши перекочевали из Бельвиля… Появилось слишком много полиции. Я люблю места поспокойнее. Некоторые отправлены в путешествие за счет правительства. Делали облавы повсюду. Студенты подняли гвалт против нас, и полиция принялась нас преследовать, точно мы не мирные граждане.

— Значит, и Балалайка, и Флейта, и. Четверка, и Ангора?…

— Все исчезли, улетучились. Уж и видывали же они на своем веку виды! От прежней банды веселых бельвильских ребят нас осталось только четверо. Я, Кривой, Колокольчик…

— Эти-то где же?

— Каждый при своем деле, черт возьми! А если ты желаешь возобновить с ними знакомство, то можешь найти их здесь каждый вечер, в кабинете антиков, знаешь, где мы собираемся и толкуем. Дружище, времена пришли тяжелые, ух какие тяжелые! Всякий из кожи лезет, чтобы пробиться кое-как. А, впрочем, тебе на это наплевать! Ты приехал на готовые хлеба!

— Какие это такие готовые хлеба? Откуда ты их выкопал? У меня ни шиша нет, кроме несчастной сотни франков!

— Вот тебе на! А сестра-то твоя?