Кровавое дело

— И слыхом не слыхал с тех пор, как уехал из Парижа. Сегодня утром я толкнулся было в ее старую квартиру в Бельвиле, да и отъехал с носом. Она уже давным-давно выехала оттуда и адреса не оставила.

— Вот несчастье-то! А ведь тебе не везет, старина!

— Это из чего видно?

— А из того, что в настоящее время у твоей почтенной сестрицы целая куча денег.

— Куча денег! — повторил Риголо. — Врешь! Быть не может!

— Имею честь, милостивый государь, докладывать вам одну сущую правду!… Года два назад она уехала из Бельвиля с одним очень и очень приятным человечком, в том смысле, что у него портмоне всегда битком набито. Вот она и пришлась ему по нраву. Целый год о ней не было ни слуху ни духу, как вдруг в один прекрасный вечер она влетает к Фавие! Понимаешь, ей захотелось пофорсить перед старыми знакомыми и пустить пыль в глаза. Вот, мол, я! Полюбуйтесь! Каково? Ну, и удалось вполне.

С головы до ног в шелку, понимаешь. Шуршит — страсть! Кружева, серьги, браслеты, балаболки разные — ослепнешь! Золота, брат, в кармане — даже трезвон идет! А впрочем, очень мила и ничуть не загордилась. Всех угощала глинтвейном. Рекой лилось. Раздолье! Да, могу тебя уверить, что ее дела очень и очень даже недурны.

— Ну, а скажи, пожалуйста, где же гнездо-то этого дурака, от которого она пользуется всеми благами земными?

— А видишь, друг, так как он никогда не приглашал меня обедать, то я совершенно не имею понятия о его местопребывании.

Товарищ Риголо любил говорить литературным, по его мнению, слогом.

— Ах, черт побери! — смеясь воскликнул Риголо. — Ну, коли на то пошло, так мне надо постараться во что бы то ни стало найти Софи. Раз уж она зажила на широкую ногу, то ее святая обязанность возвести на ту же ступень величия и своего брата.

— Поищи! А будешь искать, так, наверное, и найдешь. Да, кстати, ты где думаешь поселиться?

— Да где-нибудь в этих краях, в Батиньоле, благо тут можно встретить старых друзей.

— Рекомендую тебе Petit Hotel.

— Это что же такое?

— Такое уж есть место: очень хорошо и очень недорого. Ты можешь иметь комнату за двадцать франков в месяц. Это на Батиньольском бульваре. Уходишь, приходишь совершенно свободно. Никто тебе не препятствует, никто не обращает ни малейшего внимания. Никогда ни шума, ни крика, ни скандалов! Хозяин поддерживает дружбу с жильцами, покупая у них за двадцать су вещи, которые стоят пять франков, но которые достались им по случаю.

— О! И сбывать умеет?

— Он занимается всяким «честным» трудом понемногу. На него можно положиться. Плут, каких свет не производил, но человек хороший.

— Ты у него живешь?

— Нет, у меня своя лачуга. Мне это удобнее, знаешь, для моего дела. Но если ты хочешь, я с удовольствием сведу тебя в Petit Hotel. Я очень хорош с хозяином.

— Идет!

— Надо уплатить за две недели вперед, было бы тебе известно.

— Заплатим! Это наплевать, на столько-то у меня хватит.

— Ну, так допивай свой стакан, заплатим, да и марш.

— Я плачу.

— Не буду мелочен и не стану отказывать тебе в подобных пустяках. Где-нибудь в другом месте хозяином буду я.

Оскар Риго допил свой стакан и взял нож, который лежал около него раскрытым. Он хотел уже сложить его, но товарищ стал рассматривать его с наслаждением знатока и наконец проговорил:

— Однако, черт возьми, старина! Какой у тебя здоровый ланцет! Любо-дорого!

— Правда ведь, чудесная штука?

— Откуда это у тебя?

— Сувенир из Марселя, но сработан на Корсике.

— И колет, и режет. Может служить во всевозможных оказиях. Возьми-ка его да скрой поскорее.

Риго спрятал нож.

Уплатив за угощение, оба приятеля вышли.

По дороге они зашли еще в один кабачок, напились там кофе, водки и затем уже отправились в меблированный отель, известный в квартале под названием Petit Hotel.

То была страшная, отвратительная трущоба, одна из тех, которые, несмотря на перестройки и украшения города, все еще не переводятся на загородных бульварах.

За входной дверью шел узкий, совершенно темный, вонючий коридор, который вел во внутренность дома.

В глубине этого коридора, налево, находилась комната, такая же темная, как и сам коридор. В ней было только одно окошечко с тусклым, грязным стеклом, выходившее на узкий двор, настоящий колодец, окруженный домами.

В эту-то трущобу товарищ и ввел Оскара Риго.

Толстая женщина лет сорока, с красным, раздутым лицом, с усами и некоторыми признаками бороды, собирала со стола остатки завтрака.

— Здравствуй, мамаша, — обратился к ней товарищ Оскара. — У вас Бретон?

Вместо того чтобы ответить, баба спросила, напирая на последние слова и этим придавая им особое значение:

— Вы насчет инструментов?

— Нет, мамаша, в настоящее время работы не имеется.

— Так что же вам нужно?

— А вот хочу ему представить хорошего человека, настоящего товарища, за которого могу ручаться, как за самого себя. Он желал бы нанять комнату в этих чертогах.

— Для этого вовсе не нужно Бретона! Могу предоставить этому господину комнату, очень чистую и меблированную словно для английского милорда. Стоит она двадцать пять франков в месяц. Простыни меняются каждый месяц. Плата за две недели вперед.