Кровавое дело

— Его фамилия Грийский, он поляк. Весь свет знает окулиста Грийского. Это ученый, внушающий мне доверие.

— У него есть лечебница?

— Да, и она пользуется значительной репутацией.

— В каком месте?

— На улице de la Sante. Послезавтра я должен отвезти к нему мать.

— Дай-то Бог, чтобы операция удалась!

— Да, я от всей души желал бы этого.

— И я желаю от всего сердца.

Приятели пожали друг другу руки, и судебный следователь направился в свой кабинет.

Барон де Родиль, отправив депешу в Жуаньи, отдал приказание готовить все к завтрашней поездке.

В половине седьмого следующего утра товарищ прокурора и судебный следователь уселись в вагон первого класса и отправились в Сен-Жюльен-дю-Со, куда должны были прибыть в половине двенадцатого.

Два агента сыскной полиции, Светляк и Спичка, ехали в вагоне второго класса в том же поезде.

Глава VI

ПЕРВАЯ ОПЕРАЦИЯ

Выйдя из лечебницы, ставшей его собственностью, счастливый владелец, преемник старика Грийского, немедленно отправился домой.

Он чувствовал потребность остаться одному, чтобы на свободе поразмыслить о своем новом положении и раз и навсегда разработать программу действий.

Прежде всего итальянец пересчитал деньги. После всех расходов у него оставалось еще девяносто шесть тысяч и несколько сотен франков.

Этого было едва достаточно, чтобы вступить в звание директора лечебницы, потому что ему необходимо было иметь оборотный капитал на ежедневные надобности в ожидании будущих доходов.

У Пароли был этот оборотный капитал, но он находил его крайне недостаточным, так как имел намерение реконструировать лечебницу старого Грийского, сделав из нее не только самое серьезное, но и самое кокетливое заведение в городе.

Негодяю не хотелось прозябать, он решил поставить свою жизнь на широкую ногу, распустить крылья и гордо вознестись кверху, ослепляя и удивляя весь Париж.

Но, для того чтобы достичь этой цели, необходимо было овладеть миллионом, который Жак Бернье оставил за собой после своей смерти и который поделил на две неравные доли, как это следовало из черновика завещания.

Пароли хотел завладеть обеими долями. Он шел домой, чтобы поразмыслить о средствах к достижению этой двойной цели.

Перед ним вставали непреодолимые препятствия.

Первое, и, может, быть, самое непреодолимое, — необходимость сделать Сесиль своей союзницей, невольной соучастницей.

Как этого достичь?

Пароли совершенно не знал Сесиль Бернье.

Если бы ему удалось встретиться с нею, познакомиться и быть представленным! Он считал себя достаточно красивым, ловким, чтобы добиться всего остального.

Прежде всего ему нужно было, чтобы Сесиль Бернье согласилась стать его женой. Овладев главной долей желанного состояния, ему ничего не будет стоить добиться и другой.

Мысль жениться на дочери Жака Бернье не внушала Анджело Пароли ни малейшего ужаса. Он не отступил перед преступлением, не отступит и перед подлостью. Дерзость негодяя, так же, как и его злодейство, была безгранична.

Итак, первое, чего он должен был добиваться, — это познакомиться с Сесиль. Ухаживая за нею, он, разумеется, будет знать все подробности следствия и, таким образом, будет иметь возможность парировать угрожающие ему удары.

Целый час итальянец просидел неподвижно, сжимая руками пылающий лоб.

Вдруг он задрожал и быстро встал: злодей нашел решение.

— Таким образом, я ровно ничем не рискую, — бормотал он, рассматривая со всех точек зрения зародившуюся у него мысль. — Это средство кажется мне очень недурным, и я постараюсь употребить его в дело. Это ловкая штука, если только удастся; следует не торопиться и действовать осторожно.

Я подожду, пока контракт с Грийским будет подписан, а там уже я буду действовать.

Крайне довольный собой, глядя на жизнь сквозь розовые очки, итальянец отправился в модный ресторан, с аппетитом пообедал и, запив обед бутылкой великолепнейшего старого Letache-Romane, вернулся домой и лег спать пораньше, чтобы на другое утро свежим и легким отправиться к Грийскому принимать лечебницу.

Грийский делал обход каждый день, от девяти до одиннадцати часов утра. Бедных больных он принимал от двух до четырех часов пополудни.

Анджело явился ровно в половине девятого.

Грийский принял его со своей обычной загадочной улыбкой, придававшей такой странный оттенок его физиономии, и, крепко пожимая ему руки, сказал:

— Никто еще не знает, мой дорогой и уважаемый коллега, что вы мой преемник, но я уже приказал собраться всему персоналу. Я представлю вам всех служащих и скажу им, что отныне они должны повиноваться уже не мне, а вам.

— Очень хорошо, дорогой учитель! — ответил сияющий итальянец.

— Вы познакомитесь с моими ассистентами и студентами. Полагаю, недурно было бы сказать им несколько слов, которые подали бы им надежду на ваше будущее хорошее отношение к ним.

— Я непременно последую вашему совету.

— По моему мнению, вам следовало бы с сегодняшнего же дня принять на себя руководство обходом и консультациями, заняв таким образом теперь же мое место. Я пойду с вами для того только, чтобы сопровождать вас и затем представить всему персоналу.