Кровавое евангелие

И вот теперь его грех оказался тем, что, возможно, спасет его.

Рун остановился перед безликой стеной, провел по ней рукой, но не почувствовал никаких стыков. Четыре столетия назад он заделал все тщательно.

Подняв молот над головой, Рун ударил им по стене. Камень загудел от такого удара. И поддался. Совсем чуть-чуть, но все-таки поддался.

Корца бил и бил, снова и снова. Каменные блоки крошились и крошились — пока наконец не появилось небольшое окошечко. Он едва мог бы пролезть через него, но этого ему было достаточно.

Корца пролез через этот каменный лаз, не обращая внимания на то, как сильно царапают его кожу острые края камней. Ему надо было попасть в темную комнату за этой стеной.

Попав в нее, он зажег свечу, предусмотрительно взятую с собой. Запах меда и пчелиного воска поплыл по комнате, забивая запахи камня, застоя и разложения.

Бледно-желтое пламя отражалось от полированной поверхности черного мраморного гроба.

Приоткрыв крышку, Рун опустил ее на грубые камни пола.

Запах священного вина поплыл по воздуху. Влажная черная поверхность, казалось, поглощала свет.

Перед тем как достать то, что было в гробу, Рун, сложив ладонь и зачерпнув ею вина, выпил его. Ему потребуется каждая капля этого святого, дающего силу напитка, для того чтобы выполнить намеченную задачу. Но перед тем, как приложить силы, он, как обычно, вспомнил об епитимии.

Рун шел в Рим. Недели беспрерывных дневных и ночных переходов по холодным и темным горным тропам вконец разбили его башмаки, а затем и ноги. Когда он не мог идти дальше, то отыскивал убежища в отдаленных горных церквях, подкреплялся глотком вина, после чего снова выходил во враждебный к нему мир.

Бернард встретил его в Риме и привел в подземную глубину под базиликой Святого Петра, где осмеливались появляться только старейшие члены их Ордена. Там Рун и исполнял наложенную на него епитимию. Он голодал. Он молился. Он истязал себя. Но ничто из того, что он делал с собой, не облегчало бремени и позора его греха.

Через десять лет Бернард снова послал его в мир, населенный людьми: на этот раз с новой миссией в замок Сашице, чтобы окончательно избавить мир от последствий содеянного им греха.

Вооруженные люди, окружавшие его, держали мечи наготове. На их лицах постоянно присутствовал страх, он слышался и в частом биении их сердец. И у них были все основания бояться.

Палатин[92]и графы не спускали настороженных глаз со своих людей, поскольку опасались того, что в нужную минуту эти люди попросту не смогут их спасти. Да те и не могли этого сделать. А Рун мог. Он молился о том, чтобы судьба лишила его сил для этого. О том, чтобы рассказы оказались ложными. О том, чтобы причиной этого не была его неправедная любовь.

Но он слышал и другие рассказы… о жутких опытах, проводимых глубокими ночами, с намеками на то, что ее зверства осуществлялись во имя каких-то ужасных дел, в чем ей немало помогали и показной ум, и ее искусство врачевания — но и то и другое служило низменным целям. Это пугало его больше всего — часть ее подлинной натуры, живущей внутри этого чудовища, и привела сейчас к ужасным результатам.