Кровавое евангелие

Томми зашнуровывал ботинки. Алеша обещал, что сегодня они смогут пойти куда-то погулять. Он находился под надзором всего несколько дней, но они казались ему вечностью. Ему хотелось увидеть небо, почувствовать дуновение ветра, а вообще-то ему хотелось сбежать.

Несколько дней назад из кармана Алеши, когда тот был всецело занят компьютерной игрой, выпал ножик с перламутровой рукояткой. Томми накрыл его подушкой, а потом спрятал под матрасом. А сейчас этот ножик был в его кармане. Он не знал, сможет ли использовать его против кого-либо. Он ведь и в школе никогда не дрался. Родители всегда внушали ему, что с помощью насилия ничего не решить, но сейчас Томми думал, что именно с его помощью сможет решить свою проблему. От вежливых просьб, в чем он убедился, не было никакого толку.

Открылась дверь. В ее проеме стоял Алеша, держа в руках белоснежное пальто. Этот странный парень носил только брюки и тонкие рубашки, не утруждая себя даже тем, чтобы надеть куртку. Возможно, поэтому он и был всегда таким холодным.

Томми, облачившись в принесенное пальто, повел плечами.

— А из чего оно сшито?

— Из меха горностая. Оно очень теплое.

Томми провел ладонями по полам пальто. Такой мягкий мех он видел впервые в жизни. И сколько же маленьких зверьков потребовалось убить, для того чтобы из их шкурок сшить такое пальто?

Алеша повел его по длинному залу, затем они поднялись на один лестничный пролет, прошли через толстую стальную дверь, выкрашенную черной краской, которая осыпалась на снег, когда Алеша захлопнул дверь за собой.

Оказавшись на улице, Томми сделал медленный круг, почти не сходя с места. Они были в городе, на пустынной автопарковке. Грязный снег утоптан множеством ног. Темно-серое небо сплошь затянуто тучами и выглядит так, будто вот-вот грянет буря или наступит ночь.

Оценив свои шансы на побег, Томми решил не откладывать его, но вдруг перед ним неожиданно вырос Алеша. Томми резко бросился вправо, надеясь обойти его и бежать вдоль фасада здания. Алеша, сделав прыжок, снова оказался перед ним. Томми уклонился влево. Но Алеша снова остановил его.

Томми вытащил нож.

— А ну, прочь с дороги!

Алеша, откинув назад голову и глядя на сумрачное небо, засмеялся веселым беззаботным смехом.

Томми попытался повернуть назад, чтобы броситься прочь, и едва не упал в грязный снег. Алеша попросту играл с ним. Нет, ему никогда не удастся сбежать. Он останется здесь навсегда и вечно будет связан с этим жестоким мальчишкой.

Серые глаза Алеши блестели злорадством. Он казался Томми похожим на сорокопута. Сорокопуты — это такие хитрые маленькие птички. Но они живут тем, что накалывают свою добычу на острые шипы терновника и ждут, пока добыча не умрет от потери крови. Земля вокруг их гнезд бывает усеяна скелетами мелких птиц и мышей.

— Так ты не дашь мне уйти, верно? — спросил Томми.

— Мы не можем тебя отпустить, — ответил ему рокочущий голос, прозвучавший из-за его спины.

Томми повернулся так быстро, что упал. Серая слякоть перепачкала его пальто. Алеша одной рукой с силой, причинившей ему боль, потащил его вверх.

По снегу, направляясь к нему, шел священник в черном одеянии. Сперва Томми подумал, что это тот самый падре из Масады. На нем была такая же сутана, но этот священник был выше и плотнее телом, его глаза были не серыми, как у преподобного из Масады, а голубыми.

— А ведь я очень долго жду тебя, Томми, — обратился к нему священник.

— Так вы тот самый, который, по словам Алеши, такой же, как я?

— Альёши? — Мужчина сосредоточенно нахмурился, а затем улыбнулся, словно услышал веселую шутку. — Ах вот оно что — как вы, американцы, называете это? — ник-нейм, а у нас это называется кликухой. Его настоящее имя Алексей Николаевич Романов, российский князь, прямой наследник трона Российской империи.

Томми нахмурился, считая, что этот человек его разыгрывает.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Священник засмеялся, а по спине Томми пробежал холодок.

— Как это грубо с моей стороны. Нет, я не такой, как ты. Я такой, как Альёша.

— Так кто вы?

— Я — Григорий Ефимович Распутин. И мы с тобой будем большими друзьями.

Над головой этого человека закрутилась стая серых голубей — а в их гуще, в вышине, кружилась в танце белоснежная птица, ловя своим телом лучики света, такие редкие в этот пасмурный день. Взгляд Томми неотрывно застыл на ней — он вспомнил ту самую раненую птицу в Масаде, голубя со сломанным крылом. Он вспомнил, как подбирал эту раненую птицу, — то было как раз перед тем, как его жизнь раскололась вдребезги.

Может быть, именно этот акт доброты и милосердия и определил его дальнейшую судьбу?

Мальчик сощурился, видя, что белая птица устремилась вниз, пролетая над ними. Она смотрела вниз на Томми — сперва одним глазом, затем другим.

Томми содрогнулся и оторвал взгляд от небес.

Глаза птицы светились зеленым светом, подобно пуговицам из драгоценного малахита. Так же как и у голубя в Масаде.

Как это могло быть? Как такое вообще могло быть?