Кровавое Крещение «огнем и мечом»

Добрыня откинул с себя одеяло, сел на кровати и обнял супругу. Изо всех сил борясь с зевотой, Добрыня ласковым голосом принялся убеждать Мечиславу в том, что он истомился по ней за столь долгую разлуку, что она в его глазах все так же прекрасна и ему постылы все прочие женщины на свете. А то, что Добрыня был так немногословен с Мечиславой, нагрянув в дом ее отца нежданно-негаданно, вполне объяснимо, ведь он не слезал с седла трое суток кряду.

— Осенние дожди зарядили, поэтому надо было спешно вести войско в Новгород, пока дороги совсем не развезло, — молвил Добрыня, покрывая нежными поцелуями белую шею и румяные щеки Мечиславы. — Вот отосплюсь я, тогда мы с тобой наговоримся и намилуемся всласть, лада моя.

Поцеловав Добрыню в губы, Мечислава с посветлевшим лицом направилась к дверям. И уже положив руку на железное дверное кольцо, она оглянулась на Добрыню и бросила с досадой:

— Отец мой прав, не достоин Владимир шапки княжеской. Неслух он и недотепа! Лучше бы тебе сесть князем в Киеве, милый. Это было бы по чести и по справедливости!

Добрыня бросил на Мечиславу осуждающий взгляд.

— Под дверью подслушивала? — хмуро спросил он.

— Ну, подслушивала, что с того? — дерзко подбоченилась Мечислава.

Длинное сиреневое платье из тафты красиво облегало ее стройную фигуру с тонкой талией, выпуклой грудью и довольно широкими бедрами. Пушистая русая коса свисала ей на грудь, вьющиеся тонкие локоны живописно обрамляли ее белый лоб и виски. Концы небрежно затянутого пояса свисали вдоль округлого бедра Мечиславы, явственно проступающего сквозь мягкую ткань платья.

Добрыне не хотелось ссориться с Мечиславой, такой красивой и обворожительной, долгая разлука с нею и впрямь измучила его. Поэтому Добрыня сказал примирительным тоном:

— Ступай, лада моя. После потолкуем об этом.

* * *

Добрыня полагал, что Мечислава настроена непримиримо к Владимиру, глядя на своего отца, наслушавшись его откровенных речей. Добрыня помнил, как Мечислава была дружна с Владимиром в пору его княжения в Новгороде, меж ними никогда не случалось размолвок, а ведь они жили тогда под одной крышей. Хотя Мечислава старше Владимира на четыре года, тем не менее она никогда не задавалась перед ним.

— Почто же ныне ты невзлюбила Владимира, краса моя? — допытывался Добрыня у Мечиславы на другой день, оставшись с ней наедине. — Тебе же был люб Владимир, когда он княжил в Новгороде. А ведь в ту пору Владимир был еще совсем отрок, лишь моим умом он и жил. Теперь Владимир возмужал и стол отцовский в Киеве занимает по праву. Чем Владимир стал плох для тебя, лада моя?

Добрыня сел на скамью рядом с Мечиславой, которая, проворно мелькая крючком, вязала какое-то кружево.

— Ты нянчился с Владимиром, когда он был отроком, и поныне продолжаешь с ним нянчиться, хотя племянник твой уже возмужал, — сердито промолвила Мечислава, не глядя на мужа. Ее красивые синие глаза были сосредоточены на вязанье. — Что изменилось? Просто Владимир занял княжеский стол повыше, а у тебя из-за этого прибавилось хлопот, сокол мой. Сыну твоему шесть лет исполнилось, а он тебя и отцом-то не кличет, поскольку в глаза не видел пять лет. Как ушел ты из Новгорода с ратью против Ярополка, так и сгинул в Киеве вместе со своим ненаглядным Владимиром. Новгородцы уже домой воротились к семьям своим, а тебя все нет и нет. — Мечислава всхлипнула. — Я тут по ночам не сплю, терзаюсь мыслями, жив ли ты там, помнишь ли обо мне и сыне? Наконец-то дождалась я тебя, милый мой, но, оказывается, вместе нам быть токмо до весны. Оказывается, ты в наших краях оказался по своим делам ратным. А я-то, глупая, полагала, что ты насовсем ко мне вернулся.

Мечислава быстро подняла на Добрыню внимательный взгляд и так же быстро опустила глаза на вязанье.

— Вот закончу распрю с вятичами и вернусь к тебе навсегда, милая моя, — вздохнул Добрыня, положив свою широкую ладонь на колено жене. — Все вятичи признали власть Киева, лишь князь Дробислав со своими братьями продолжает проявлять непокорность. Нельзя с этим мириться.

— Закончишь войну с вятичами, где-нибудь новая война начнется, опять Владимир пошлет тебя ратоборствовать, — ледяным голосом сказала Мечислава. — И войнам этим не будет конца, ибо соседние с Киевом князья не страшатся Владимира. Они знают, что Владимир мальчишка и недотепа! А вот если бы ты сидел на столе киевском…

— Довольно! — Добрыня резко прервал жену. — Опять ты за свое? Я запрещаю тебе говорить об этом! Не твоего ума это дело!