Кровавое Крещение «огнем и мечом»

— А тебя-то каким ветром сюда занесло, старик? — обратился к волхву Добрыня, не скрывая своего недовольства. — Тебе бы на печи лежать, а не мотаться по городам и весям!

— Ты людям глаза закрываешь, а я, наоборот, открываю им очи, — с язвинкой в голосе ответил седовласый Стоймир, глядя на рослого Добрыню снизу вверх. — Ты хочешь навязать русскому люду чужого Бога-Христа, а я убеждаю народ держаться крепко своих богов-пращуров.

— Что могут твои боги, старик? — презрительно бросил Добрыня. — Этих богов люди из дерева вытесали своими руками. Христос же на небесах обретается! Он все может, все видит и ни для кого недосягаем! А когда Христос спустится с небес на землю, то воскреснут все мертвые и наступит царство Божие на земле!

— Коль ты так за веру Христову ратуешь, воевода, почто же тогда Христос не поразил молнией Угоняя, который чуть не зарезал тебя? — с хитрой усмешкой ввернул Стоймир, глядя Добрыне в глаза. — Тебя спасла от смерти стрела твоего гридня, воевода. Вот и получается, что Христос слеп или нету его вовсе!

Люди, внимательно слушавшие разговор между Стоймиром и Добрыней, шумно и одобрительно загалдели, соглашаясь с доводами кудесника.

Ульфир потянул сзади Добрыню за край плаща, шепнув ему на ухо:

— Убираться нам надо, воевода. Стоймир чудеса творить может, ладожане все едино за ним пойдут, а не за нами.

— Не робей, друже, — буркнул в ответ Добрыня. — Все чудеса Стоймира липовые, трюкачество сплошное. Уж я-то знаю!

Продолжая возражать Стоймиру, Добрыня заявил, что Христос спас его от Угоняева кинжала, направив выпущенную из лука стрелу прямо в цель. Лучник выстрелил, увидев опасность, грозящую Добрыне, но такую поразительную точность придала летящей стреле воля всемогущего христианского бога.

— Я могу в присутствии всех ладожан доказать животворящую силу креста, символа страданий Христовых, — сказал Добрыня. — Я встану у креста, привезенного греками из Царьграда, и любой желающий может метнуть в меня дротик или пустить стрелу. Вот увидите, я останусь цел и невредим. После этого ты, ведун, встанешь возле Перуна-идола, а я буду стрелять в тебя из лука. Тогда и узнаем, чей бог могущественнее.

Стоймир согласился участвовать в этом необычном состязании при условии, что Добрыня первым выступит в роли мишени.

Собравшиеся на вече ладожане постановили: если Добрыня уцелеет в этом состязании, то здешний люд добровольно примет крещение, если христианский крест не спасет Добрыню от стрел и копий, тогда киевская дружина уйдет восвояси, а ладожане по-прежнему будут поклоняться языческим богам.

Узнав от Добрыни, что этот чудесный крест находится на одном из судов флотилии, пришедшей сюда из Новгорода, ладожане отворили крепостные ворота, выходившие к реке, впустив в город священников-греков и тридцать киевских дружинников во главе с Сигвальдом.

Состязание было решено проводить на другой день, поскольку день нынешний Добрыне, по его словам, предстояло провести в молитвах ко Всевышнему. Удалившись на свою ладью, Добрыня никому не показывался на глаза. В палатку, установленную на корме насада, заглядывал ненадолго лишь Сигвальд. О чем он говорил с Добрыней, Сигвальд никому не проболтался.

Отправляясь с судна на берег с мешком на плече, Сигвальд с таинственным видом подмигнул кормчему Светозару.

Тот с усмешкой обронил, кивнув на тяжелый мешок:

— Не иначе, Добрыня собрал все имеющееся у него серебро на подкуп ведуна Стоймира. Стоит ли овчинка выделки, а?

— Завтра увидим, друже, — ответил Сигвальд, спускаясь по дощатым сходням на причал.

* * *

Посмотреть на волшебную силу христианской святыни собрались почти все жители Ладоги: мужчины, женщины и дети. Большой бронзовый крест с фигурой распятого на нем Христа был установлен возле бревенчатой стены терема здешнего посадника. Поскольку двор не мог вместить всех желающих посмотреть на чудо, поэтому посадник распорядился снести часть тына, ограждавшего дворовые постройки от проезжей части улицы. Теперь люди могли видеть бронзовый крест высотой с человеческий рост не только со двора и с дороги, но и из окон соседних домов, а также с заборов и деревьев.

Добрыня пришел на двор посадника без оружия, одетый в льняные порты и льняную белую рубаху с красным оплечьем. На ногах у него были красные сапоги. Перед тем как встать к кресту, Добрыня снял с головы высокую парчовую шапку и скинул с плеч красный плащ-корзно. Сопровождавшие Добрыню киевские дружинники и священники-греки отошли к высокому теремному крыльцу, на котором теснились слуги и домочадцы посадника. Сам посадник сидел на скамье возле бревенчатой стены амбара рядом с имовитыми горожанами и здешними старейшинами.

С рассвета хмурое, затянутое тучами небо грозило разразиться дождем, но едва Добрыня подошел к бронзовому распятию и прижался к нему широкой спиной, как вдруг радостные солнечные лучи прорвались сквозь облачную завесу, озарив горячим сиянием двор и улицу, где собралась несметная толпа.

— Кто желает пустить в меня стрелу иль кинуть копье — выходи! — улыбаясь, воскликнул Добрыня, обращаясь к ладожанам.