Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)

Предугадывая вопрос, Вадим, сразу же обведя всех взглядом, добавил:

— Тот седой, что был в кабинете у Наумова, им и оказался… Но была настоятельная просьба: пока это все не афишировать. Еще не время. Может, когда-то через много лет, об этом можно будет говорить… Да, и еще… Вот он-то собственноручно и приколол мне к джинсовой куртке Крест, а Наумов вручил Наградную грамоту. Ну, мы там сразу и обмыли это дело… Кстати, посмотрите на свои Грамоты. Видите их номера? Иркутяне одними из первых получили эти Кресты. Как Влад сказал: «случайно» но…!

— Борис! Наполняй «братину»! За братов наших — с Днестра, Дона, Кубани, Терека, Урала, Сибири!.. За всех, кому мы обязаны этой наградой! — поднявшись, сказал Лекарев, бережно держа в руках хрустальную чашу, — И… слава Богу, что мы казаки!

* * *

Самый невероятный и, пожалуй, во многом знаковый, как ниспосланный Свыше, случай произошел три месяца спустя…

Война, как высшая ступень вражды человеческой, несет не только смерть, горе и бедствия. В большей степени, как хребты сталью гусениц, даже не замечая этого, она ломает судьбы людские, на всю оставшуюся жизнь калеча и обрекая на мучения их души…

* * *

— Влад, хватит спать! — Вадим буквально крикнул в трубку, услышав после «Алло» недовольный, заспанный голос, — Ну, подумаешь, час ночи…, - был ответ на ворчание Смолина, — Слушай сюда…, ты сейчас как «лягуха» подпрыгнешь!.. Да хорош тебе ворчать. Ты представляешь, кто у меня сейчас в гостях был?… «Румын»! Какой-какой?.. Из тех, которые белые повязки носили… Ага, подскочил? Да ты что, офигел? Какой «сполох»? Ты еще сирену включи, общегородскую тревогу объяви… Лучше извинись за меня перед Валентиной, если я разбудил ее… Короче, открывай дверь, я у тебя минут через десять буду, расскажу… Тут, кстати, после него у меня еще бутылка «Букета Молдавии» осталась…

* * *

— Вадим, можно сегодня вечером Светка в гости зайдет?… Может праздник вместе отметим? — «лисой» спросила бывшая «половинка» Михайлова, с которой он вот уже год был вынужден в силу обстоятельств жить в одной квартире, почти как соседи, занимая разные комнаты… — Посидим в твоей комнате?.. Она все же попросторнее… не на кухне же… А в комнате доча уж спать будет…

Ну, как он мог отказать, пусть уже ставшей чужой, но все же женщине, в праздник 8 марта?

— Да, еще… К Свете ее брат в отпуск приехал, она спрашивала: можно с ним прийти?

Светку — чернявую, чуть растолстевшую, хохлушку-хохотушку со своеобразным говорком, жену одного знакомого бывшего комсомольского функционера, вылезшего из мутной пены перестройки в малиновом пиджаке, Вадим знал уже года два. Но знал о ней немного — что уж лет пять, как муж привез ее в Вилимск вроде бы откуда-то с Западной Украины; знал об их, странной для него, семейной жизни — каждый жил сам по себе, но при этом вроде бы и любя друг-друга, и что детей у них нет; что ни в чем себе не отказывая и, вращаясь в кругах «крутых» и «новых русских», Светка не растеряла своей доброты и душевности; слышал, что остались они с братом сиротами еще в юности, что брат у нее офицер…

— Да Бога ради, пусть приходят, — в благостном настроении ответил Вадим. День прошел прекрасно, и идти сегодня никуда больше не хотелось, а тут вечер мог оказаться приятным, — С тебя только закуска. Виски, коньяк и «Чинзано» у меня есть…

…Посидели хорошо, весело. Сергей, как представился брат Светки, весьма интеллигентный человек, обладая чувством юмора и тонкой иронией, оказался очень интересным собеседником. В «красках» рассказывал о своей былой службе в Германии, о своей курсантской жизни в Одесском артиллерийском училище, о проказах своих малышей… Вадим узнал, что они с ним сверстники, что Сергей майор, комбат-минометчик…

Покурив вместе в полумраке кухни и потравив анекдоты, Вадим предложил выпить хорошего коньяка, мол, пусть вино и виски дамы «добивают».

— «КВИНТ» — «Юбилейный», — достав из шкафчика, показал он бутылку Сергею, и хвастливо добавил, — десять лет! Настоящий, молдавский!

— Ох, во я дурак! — хлопнул себя по лбу Сергей, — совсем забыл… Я ведь тоже привез настоящее молдавское, — и уже через полминуты, достав из кармана куртки, висевшей в прихожей, протянул большую бутылку «Букета Молдавии»…

— Да-а, что и говорить — вино отменное, — проговорил Вадим, поднеся бутылку к свету, висевшего на стене бра, — «Молдова, Приднестровье. Город Дубоссары»…,- прочитал на оборотной этикетке, отметив вслух: — …Уже по — новому пишут: Приднестровье…, и уже не Молдавия, а Молдова…, - и уже задумчиво продолжал: — Попили мы этого винца прошлым летом…, будучи в этом краю…, - Вадим щелкнул пальцем по этикетке.

Ему показалось, что Сергей, как-то коротко и глубоко вздохнув, хотел было что-то сказать. Но промолчал. Вадим поднял на него взгляд. Даже в царящем на кухне полумраке увидел его побледневшее лицо, немигающе-пристальный и удивленный взгляд.

— Ты…, - выдохнул он, — Был тогда… в Дубоссарах?… — почти шепотом и каким-то потерянным голосом, задав вопрос, замолчал. А в глазах стояла такая растерянность!..