Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)

…Их артиллерийскую бригаду раскидали вдоль Днестра. Батарея 82-миллимитровых минометов, которой он командовал, оказалась под Дубоссарами. Простояли они там до середины мая…

— …Скажу честно: пропаганда свое дело сделала. Им на хлеб с маслом за просто так не платили. Но все равно, на душе тяжело было. Слабым утешением, может, было лишь то, что мы воочию не видели результатов своей «работы»… Это уж потом, под Кочиерами, куда нас перебросили, я такого насмотрелся!.. Безлюдные, разрушенные села… По Рогам призраком ходил лишь один безумный старик… Как-то после рекогносцировки я долго не мог отделаться от обволакивающего и выворачивающего всего наизнанку запаха — казалось, что трупный смрад просто пропитал Кочиеры… И эти тупые атаки полиции!.. которые мы поддерживали огнем. Зачем?… если изо дня в день одно и то же: атака — отход — перемирие… Вытащат с поля трупы — а после каждой атаки десятки убитых и искалеченных!.. — и опять атака! Бессмыслица какая-то! А потом отозвали меня оттуда. Пополнение надо было обучать. Сдал батарею заму… А через неделю ее накрыла ваша…, - Сергей осекся, на миг взглянул на Вадима и тут же опустил глаза, — … Приднестровская артиллерия, — Сергей замолчал. Достал очередную сигарету. Не спеша, размяв, прикурил. И вдруг, резко вскинув голову и, пристально посмотрев, спросил: — Вадим, скажи честно…, если знаешь…, это… была 14-я армия?

— Нет. Эта была… уже!.. — Вадим сделал нажим на слово, — Артиллерия приднестровской гвардии. Мне что, как замполиту, говорить тебе о Присяге и долге, о чести офицера, которая не приемлет исполнение преступных приказов? Это ведь из-за тебя и вашего Косташа, но в первую очередь «благодаря» сыгравшему в «свои ворота» генералу Неткачеву, 14-я российская армия понесла невосполнимые «потери», ставшие… гвардией Приднестровья и… гибелью твоей батареи. Пояснить?

— Не надо. Я понял. Спасибо, — Сергей опустил голову, «по-фронтовому» — в кулачок, затягиваясь сигаретой. Помолчав немного, продолжил: — Потерь много было — у нас весь городок выл… Переформировав, опять раскидали кого-куда. Моего друга Костю, как и многих еще, в начале июля перебросили под Бендеры…

— …В Гербовцы? — Вадим перебил его рассказ.

— Да. А ты откуда знаешь? — изумился Сергей.

— Ну, ведь ты сейчас хотел рассказать об их разгроме 6 июля?… В Гербовецком лесу? — немного помолчав, Вадим спросил: — Он жив, твой друг Костя?

— Да. По ранению списали… До сих пор шея не двигается.

— Ну, тогда если увидишь его, передай от меня привет. Нет, ты не подумай, что издеваюсь. Я даже сочувствую ему. И тебе тоже… Просто мы — вся группа, были свидетелями, как «перепахивали» Гербовецкий лес. Огнем руководили с НП нашей «базы». Мы все видели! И в душах наших, и во всем городе был праздник! Скажу тебе честно еще одно: если вдруг услышишь, что, мол, это была республиканская артиллерия — не верь. На этот раз били «Гвоздики» 14-й армии, командующим которой стал, как тебе известно, генерал Александр Иванович Лебедь — донской казак из Новочеркасска. Он больше не позволил вашему Косташу превращать Бендеры в Лидице или Гернику… По аналогии, как Кейтель под Курском, Косташ за два часа до начала запланированного им наступления на Бендеры получил такой удар, после которого ваша армия так и не смогла больше оправиться… — ты знал об этом? — … за сорок минут потеряв более полутора тысяч человек. Я не буду говорить за весь народ Приднестровья, за жителей и защитников Бендер. Скажу за себя, что своей жизнью я благодарен генералу Лебедю. Если бы не тот превентивный удар «Гвоздик», то не сидел бы я уже здесь. 6 июля был мой день рождения. Он мог бы стать и днем моей смерти. Смяли бы нас утром, как консервную банку, той силой, что была под Гербовцами. Наш-то участок был бы на острие вашего удара… Ну, минут десять мы бы еще продержались… и все!

Вадим замолчал. Молчал и Сергей. Так же молча опрокинули в себя еще по рюмке коньяка, думая каждый о своем.

— Ты долго будешь здесь в отпуске? — зажевывая долькой апельсина, спросил Вадим.

— Честно говоря, это не отпуск. Ушел я из армии. Не могу больше… И из Молдовы уезжаем — не будет там жизни! Костя под Керчь уехал, брат у него там — помог с жильем, на работу устроил. Костя и нас позвал. По соседству с ним дом продается. На наш дом покупатель уже есть, но денег нам все равно не хватит. Вот я и приехал — у сестренки попросил.

Вот такой оборот дела Вадима просто ошарашил, внес в душу какую-то сумятицу. Но и от сердца что-то отлегло. Отчего? Пожалел?.. Или «возлюбил врага своего»?…

* * *

— Вы знаете, а мне его даже жаль. Жалко его сломанной жизни, — сказала Смолина Валя, когда Вадим, закончив свой рассказ, замолчал, — Поймите…